[Graft1864]

Продолжим ковыряние в статьях по фехтованию. В этот раз посмотрим,как боевое фехтование превратилось в спортивное "кто первый ударил, тот и прав".

ДО ПЕРВОЙ КРОВИ

Итак, каким же образом боевая техника фехтования трансформировалась в современную спортивную? Выскажем свои предположения. Возможно, они и неверны, но лучшего объяснения мы пока не нашли, как не искали.

Когда-то существовала боевая техника, посредством которой народ не без успеха рубил, резал, протыкал и иными способами выводил друг друга из строя. Об отличительных особенностях этой техники мы уже много говорили в предыдущих статьях. Во-первых, сильный хорошо поставленный удар (укол), не имея которого пытаться рубить (колоть) противника малоосмысленно. Во-вторых, поскольку у потенциального противника удар тоже поставлен, защита должна быть адекватна этому удару – лёгкие подставки и парирования тут не всегда помогут, поскольку будут проламываться сильными ударами. В-третьих, раз удары сильные, нужно, по возможности, беречь рубящую кромку – иначе выщербится, а то и клинок сломается, а ведь он ещё пригодится, чтобы противника рубить. Тем более, что качество клинков, чем глубже в историю, тем, скажем так, неоднозначнее. В-четвёртых, поскольку всем хочется жить, бойцам приходится заботиться не только о том, чтобы попадать по противнику, но и о том, чтобы противник ни в коем случае не попадал по ним.

Эти особенности являются необходимым условием боевой техники, причём их необходимость никуда не исчезнет, даже если мы возьмём в руки, скажем, деревянные палки. Конечно, будут отличия в нюансах, но основа останется той же самой. Ведь без мощного рубящего удара травмировать противника палкой ещё труднее, чем клинком. А если жёстко лупить одной палкой по другой, то довольно скоро одна из них сломается.

В своё время на это возражали, что в работе палкой можно обойтись и без рубящего удара – чтобы ткнуть палкой в глаз, особой силы не надо. Однако, согласитесь, строить всю технику на одном единственном тычке не слишком предусмотрительно. По крайней мере, если не обладаешь выдающимися способностями, как какой-нибудь Мусаси. Но большая часть бойцов не Мусаси, а им тоже как-то драться было надо.

Если посмотреть на письменные источники XIX – начала XX века, то хорошо заметно, что при обучении боевой работе холодным оружием первым, чему обучали как кавалеристов, так и пехотинцев, была не техника, а именно постановка ударов по мишеням. И это логично, потому что, во-первых, без поставленного удара вся остальная техника, какой бы замечательной она не была, теряет смысл – ты перефехтуешь оппонента, но существенного вреда ему нанести так и не сможешь. А во-вторых, если сначала учить технике, то потом, после постановки удара, технику придётся переучивать заново, потому что весь рисунок боя изменится: и удары станут другие, и защиты от таких ударов придётся ставить мощнее. Что касается заботы о лезвии своего клинка – то тут тоже всё очевидно. По крайне мере тем, кто сам точит ножи или топоры.

Но это – свидетельства достаточно поздние, можете возразить вы. И действительно, в средневековых фехтбухах эти вопросы подробно не освещаются. Мы склонны трактовать это умолчание в том смысле, что вышеприведённые тезисы были тогда настолько очевидными, что не нуждались в отдельных упоминаниях. Фехтбухи были не букварями, а скорее ВУЗовскими учебниками. И многие средневековые практики обучались первым фехтовальным навыкам раньше, чем умению читать (это если вообще учились грамоте). В одной из предыдущих статей мы уже отмечали, что в фехтбухах так же обычно не упоминают о том, что клинки нужно точить и беречь от ржавчины – не потому, что этого не делали, а потому, что подобные вещи были самоочевидны и известны всем задолго до поступления в ученики к прославленному фехтмейстеру или приобретения фехтбуха.

Однако, многие современные занимающиеся, для которых очевидным является то, что они видят на экранах, спортивных соревнованиях и разнообразных турнирах, считают, что и во времена написания фехтбухов всё выглядело примерно также. Точнее, они просто не могут представить себе ничего другого. Некоторые из них в доказательство своей правоты ссылаются на учебники «классического» фехтования XIX века, куда легче поддающиеся пониманию, чем более древние трактаты, и в которых постановке удара внимания не уделяется, зато много слов и рисунков о защитах типа «подставка», работе лезвие в лезвие и тактической правоте примерно в том же смысле, как в позднейшем олимпийском фехтовании. Это неудивительно, поскольку современное олимпийское фехтование зародилось как раз в среде тех, кто фехтовал примерно так, как описывается в этих учебниках – Кастл, например, был капитаном английской олимпийской сборной. Да и в целом, первые команды фехтовальщиков-олимпийцев формировались именно из «классиков». При этом, рискуя надоесть, напомню, что в XIX веке, параллельно с этим предком спортивного фехтования продолжало существовать фехтование боевое.

Откуда же изначально взялись эти «классические» представления, к которым восходят общепринятые современные, если боевые кавалеристы и пехотинцы чуть ли не до середины XX века придерживались другого мнения, чему есть немало свидетельств? В своё время пришлось долго ломать голову над тем, как же так получилось, и откуда эта спортивная манера фехтования взялась.

Стандартный ответ на этот вопрос: клинки становились всё легче, работа лезвием всё больше уступала работе остриём. При этом колющий удар одноручным оружием требует куда меньше усилий, чем рубящий, поэтому отдельно ставить его не обязательно. А для отражения колющего удара, понятное дело, вполне годятся лёгкие движения, в том числе и лезвием в лезвие. Что касается спортивного подхода к тактической правоте и работы преимущественно по двухтемповой схеме «парад-рипост» – то это якобы достижения рационального научного подхода, а предки до таких продвинутых принципов просто не смогли додуматься.

Однако, этот ответ представлялся не удовлетворительным, казалось, что что-то здесь не стыкуется. Уже не говоря о том, что распространённое в определённых кругах представление об уколе, как о вершине фехтования, который всегда лучше удара, опровергается самими же олимпийскими фехтовальщиками, поскольку в спортивной сабле, несмотря на то, что уколы разрешены, превалируют именно удары лезвием. Должен быть ещё как минимум один не учтённый фактор. И в конце концов он, кажется, был найден!

Что мы имеем в XIX веке: разделение фехтования на две разновидности.

Одна – боевая. Применяется в то время преимущественно для кавалерии, то есть в основном сабли, палаши и шашки (ну и немножко пик). Пехотное клинковое фехтование на тот момент практически отмирает – в основном остаются штыки.

Другая – похожа на современную спортивную. Применяется в фехтовальных залах. Клинки всё больше лёгкие и прямые (или почти прямые, как «хаттоновские» и аналогичные им сабли). Занимаются этим обеспеченные солидные господа, желающие за благородным занятием порастрясти жирок, и по большей части не намеренные применять полученные знания на практике. Чуть позже эта среда превратится в спортивную, а чуть раньше тем же самым занимались почти исключительно дворяне. А ещё чуть раньше дворяне часто дрались на дуэлях. Причём на дуэлях в основном до первой крови.

И вот здесь-то собака и порылась! Пока основной областью применения прямоклинкового фехтование была боевая – то есть война и дуэли до летального исхода – техника была боевой. Но потом появились два новых фактора. Во-первых, основным пехотным холодным оружием стал штык (в кавалерии-то им уже давно было прежде всего рубящее оружие). А во-вторых, дуэли стали проводиться до первой крови. Тем самым шпага потеряла своё боевое значение.

А техника «до первой крови» – она весьма специфична и больше всего, как нам представляется, должна напоминать даже не спортивное, а скорее игровое фехтование. Только не то, которое практикуется сейчас, когда на многих играх человеку без доспеха запрещается участвовать в боёвке, чтобы лишних травм не было, а то игровое фехтование, каким оно было в самом начале, когда доспехов почти не было и все старались избегать получения ударов, а сами удары сдерживали, чтобы друг друга не покалечить.

И вот для такого «игрового» фехтования подставки и работа лезвием в лезвие как раз очень удобны. То есть, если твой противник будет работать по-игровому, а ты по-боевому – то у тебя с точки зрения реального боя будет преимущество. Но в этом случае тебе довольно сложно будет его не покалечить. А вот если оба работают по-игровому (читай, на лёгкие касания, только чтобы пустить кровь, и без какой-либо защиты, даже в виде плотной одежды, максимум – тонкие рубашки), наиболее эффективным будет именно «лезвийно-подстановочный» способ работы, а ставить мощный удар и вовсе не будет необходимости. Да и так сильно заботиться о своей безопасности уже не нужно – ведь и противник, в свою очередь, стремится не к тому, чтобы убить или покалечить – ему тоже достаточно слегка пустить кровь. И после того, как первая кровь появится – бой будет сразу остановлен бдительными секундантами.

В общем, если оба противника стремятся к тому, чтобы попасть первым, но при этом не слишком покалечить оппонента, манера боя, понятное дело, получается своеобразная.

И вот: для войны есть сабля и штык, а шпага остаётся только для дуэлей, причём преимущественно до первой крови. Вполне естественно, что желающих учиться работать шпагой по-боевому вскоре не остаётся, и она становится всё легче и тоньше – раз сильных ударов наносить не надо, то вес не нужен, зато за счёт облегчения клинок становится быстрее и маневреннее. А если учесть, что дуэлянты не хотят ни сами покалечиться, ни противника покалечить, понятно, что они не будут рваться сокращать дистанцию, а значит, работать будут в основном остриём. А раз работаем в основном остриём и сильно рубить не собираемся, то и точить лезвия не надо; чтобы слегка пустить кровь, достаточно остриё заточить. К тому же чем больше любовь к работе остриём – тем больше центр масс клинка смешается к рукояти. А чем больше он смещается – тем любовь к работе остриём становится ещё больше. Так что вскоре выясняется, что можно и вообще без лезвий обходиться, и за счёт этого получить более гибкий и упругий клинок.

Очень скоро все, кроме кавалеристов и редких-редких энтузиастов, попросту забывают, что ещё недавно всё было совсем иначе. При этом порядочному человеку неприлично не уметь фехтовать – вдруг дуэль, а ты не готов! – поэтому существуют учителя фехтования, фехтовальные залы, фехтование преподаётся в учебных заведениях. Отдельным феноменом были «студенческие дуэли» – мензур. При крайней специфичности техники, тактики и даже идеологии этой своеобразной разновидности вооружённых единоборств, она, несомненно, способствовала популяризации гражданского обучения фехтованию.

Затем дуэлей становится всё меньше, но люди продолжают посещать фехтовальные залы, а в учебных заведениях продолжают преподавать фехтование, которое постепенно превращается, по сути, в физкультуру, наряду с гимнастикой. Кроме шпаг появляются и лёгкие сабли. Их используют как в кавалерии, для тренировок, так и в фехтовальных залах. Ими не только колют, но и рубят. Но, опять же, рубят не для того, чтобы разрубить, а для того, чтобы коснуться – ведь это гимнастика, физическое упражнение, а не бой. И именно в среде этих фехтовальщиков-физкультурников зарождается спортивное фехтование – действительно, где же ещё ему зарождаться? Не в боевой же кавалерии! И, соответственно, это новое спортивное фехтование несёт на себе отпечаток того, которое было «до первой крови», поскольку о том, что было раньше, уже мало кто помнит.

А потом Дюма, который и сам был не дурак подраться, вкладывает в уста д’Артаньяна странную сентенцию: «…я больше чем кто-либо воздаю должное храбрости и ловкости Атоса, но, на мой взгляд, лучше скрестить свою шпагу с копьем, нежели с палкой, а я боюсь, что Атоса могла избить челядь: этот народ дерется крепко и не скоро прекращает драку». Хотя, на мой взгляд, эта мысль отдаёт абсурдом, поскольку, если бы палки были так опасны – то все бы и пользовались ими, а не копьями и шпагами. А всё дело в том, что в XVII веке шпага была боевым оружием, а фехтование – боевым искусством, а к XIX веку и шпаги, и фехтование изменились настолько, что крепкий парень с палкой в представлении среднего фехтовальщика стал весьма опасным противником.

А потом появляются байки о том, как боевой кавалерист Будённый приходит в спортзал к спортивным фехтовальщикам на саблях и проигрывает там по очкам, причём искренне недоумевает, потому что «по жизни» порубил противников в капусту – только они про это не знают, клинки-то лёгкие и тупые. А потом консультантами в кино и театр зовут людей со спортивной («классической») базой. А тут ещё кавалерия перестаёт быть самостоятельной боевой единицей. И вот всего несколько десятилетий – и о том, что фехтование бывает совсем другим, помнят только старики-ветераны-кавалеристы, которых остаётся всё меньше, да редкие-редкие энтузиасты.

Итак, последовательность, на наш взгляд, была именно такова: боевое фехтование => дуэльное фехтование => дуэли до первой крови => классическое (гимнастическое) фехтование => спортивное фехтование => спортивное с электрофиксатором. По мере прохождения по этой цепочке, техника, правила и используемое оружие унифицировались, клинки облегчались, а боевой смысл выхолащивался. Понятно, что переходы из одного состояния в другое были не резкими, а постепенными, почти не заметными глазу. Ведь видео тогда не снимали, информация распространялась не так быстро, как сейчас, и в каждый конкретный момент люди занимались осмысленной в данное время в данном месте деятельностью. В итоге процесс в динамике можно отследить, только оглянувшись назад с большого расстояния.

Сначала холодное оружие было прежде всего боевым, а параллельно использовалось на дуэлях, которые были «обусловленно-боевым» фехтованием. То есть, как бы боевым, но не совсем – с соблюдением тех или иных писаных и неписаных правил и условностей. В разные времена в разных регионах эти условности могли быть разными. На эту тему написано много капитальных трудов, и углубляться в неё нам нет смысла.

Постепенно шпага вытеснялась из военной сферы: в коннице применялись сабли, палаши и шашки, а в пехоте – штыки. При этом предполагалось, что пехотный офицер всё равно значительную часть времени ездит на лошади, поэтому у него на боку, опять же, сабля. Шпага же оставалась только для дуэлей и в качестве парадного оружия, становясь тоньше и легче, и чем легче она становилась, тем меньше смысла было ею рубить. Параллельно смертельные дуэли под давлением внешних причин постепенно вытеснялись дуэлями до первой крови. И чем больше было таких дуэлей, тем очевиднее становилось, что боевое оружие и боевые техники для них не оптимальны. Соответственно, дуэльное оружие продолжало изменяться, так что и затачивать лезвия постепенно переставали, а потом лезвия и вовсе начали исчезать, и клинок стал превращаться в чисто колющий. А вместе с оружием и условиями его применения изменялись и техника, и тактика, всё больше приближаясь к «классической» манере. Параллельно появилось отдельное направление – сценическое фехтование. То есть изображение фехтования в театральных, а позднее и в кинопостановках. Имея свою специфику, это направление, тем не менее, на всём протяжении своей истории было тесно связано с текущим фехтовальным мэйнстримом.

С течением времени дуэлей на холодном оружие (даже до первой крови) становилось всё меньше – распространение получили дуэльные пистолеты. Однако фехтование, перестав быть практическим, оставалось популярным занятием. Обеспеченным (а тем более благородным) людям было попросту неприлично не уметь фехтовать. Когда фехтование перестало быть практическим навыком, перейдя в категорию досуга, хобби и физкультуры, с одной стороны, получили распространение такие своеобразные явления, как мензур, а с другой стороны, появилась возможность задуматься не о том, как применять навыки боя с холодным оружием вот прям уже завтра, а о том, что такое фехтование вообще, каким оно в принципе бывает и каким было раньше. Опять же, просвещённый XIX век, триумф науки и рационального мышления, стремление исследовать всё подряд…

И вот появляется целая плеяда исследователей и реконструкторов: Бартон, Бёртон, Кастл, Хаттон и целый ряд их коллег с энтузиазмом принялись изучать различные (в том числе старинные) системы фехтования и рукопашного боя – как европейского, так и азиатского происхождения. Они общались с адептами разных школ и друг с другом, изучали средневековые и ренессансные трактаты, и конечно, фехтовали. Правда, преимущественно, в классической манере.

Дело в том, что к моменту начала своих исследований эти энтузиасты уже находились в плену, во-первых, «классической» фехтовальной базы, а во-вторых, господствовавших тогда представлений, согласно которым, за примитивным и бессистемным Тёмным Средневековьем последовал подъём Возрождения, а следом – триумф научного мышления Нового Времени, в которое наконец стали возможными систематизация и преумножение знаний во всех областях человеческой деятельности.

Позволю себе пару цитат.

«Эпоха, навыки и образ мышления накладывали свой отпечаток на изучение старинного фехтования. Мастера классического фехтования викторианской эпохи были склонны смотреть на «свое» фехтование как на высшую форму «эволюции» боевых искусств. Характерные для классического фехтования глубокое понимание и искусное применение биомеханики, психологии, тактики, техники и многих других аспектов, казалось, не знали аналогов в прошлом. В отдельных старинных трактатах и иллюстрациях классические фехтовальщики видели примитивное применение громоздкого оружия на неправильной дистанции в неподходящее время. Они находили там странные стойки, абсурдную технику, плохие перемещения и самоубийственные приемы. Устоявшийся образ Средних веков как эпохи примитивной, косной и варварской, завершал картину. Масла в огонь подливали ренессансные учебники рапирного фехтования, в которых появлялись «знакомые» детали и логика поединка. При сравнении этих текстов с трактатами более раннего времени, получалось, что у средневековых мастеров было совсем плохо с фехтованием, а ренессансные мастера и их последователи лишь постепенно «брались за ум», пока фехтовальный прогресс не восторжествовал окончательно над дремучим варварством.»

«Огромную роль в торжестве узкого взгляда на старинное фехтование сыграл Эджертон Кастл. Этот видный мастер, бывший капитаном английской олимпийской сборной, обладал колоссальным авторитетом знатока, практика и реконструктора старинного фехтования. Как и Бертон, он был очень разносторонним человеком. Кастл произвел глубокое впечатление не только на рядовых читателей, но и на специалистов своей общей работой по истории фехтования. Серьезные исследователи еще долго ссылались на его экспертное мнение – в тех случаях, когда нужны были сведения по истории фехтования или его отдельным аспектам.»

Таким образом, реконструкторы XIX века, несмотря на самые благие намерения, оставались в плену устоявшихся к этому времени стереотипов и изучали древнее фехтование не само по себе, а с позиций привычного им «классического» фехтования, исходя из того, что чем больше в изучаемом материале сходства с «классикой» – тем он «правильнее», а чем меньше – тем хуже для материала (и в этом, как и во многом другом, современные олимпийские фехтовальщики уверенно идут по их стопам).

При этом тогдашние реконструкторы, как и нынешние, примеряли руку к самым разным видам оружия, но наибольшей популярностью пользовались лёгкие чисто колющие клинки и облегчённые сабли собственных конструкций, целый ряд разновидностей которых был тогда разработан увлечёнными энтузиастами. И это неудивительно, поскольку, во-первых, работа именно такими типами оружия была им наиболее знакома (рапиры – из классики, сабли – из современной им кавалерии) и востребована обществом, а во-вторых, именно такие клинки обеспечивали минимальный травматизм у учеников.

В итоге сами мэтры, конечно, экспериментировали и с полуторниками, и с плащами, и с дагами, и с шестами и палками, а также сочетали фехтование с рукопашными воздействиями, но по настоящему массовыми направлениями всё это не становилось. Хотя отдельные системы, типа прославленной Конан Дойлем баритсу, приобретали временную популярность, но надолго её не хватало. Кстати, в то же время и примерно в тех же кругах активно исследовались и создавались разнообразные рукопашные системы: английский бокс, французский сават, различные виды борьбы, как европейские, так и завезённые из Азии, а также множество новоделов. Этот период расцвета был вполне сравним с бумом боевых искусств конца XX века.

И как раз в это время зародился спорт в современном смысле слова – то есть в виде выяснения, кто сильнее: слон или кит. Первые Олимпийские игры прошли в 1896 году, и вполне естественно, что среди представленных на них дисциплин было и фехтование – то фехтование, которое было на тот момент наиболее распространено. На первых Олимпийских играх были представлены три разновидности фехтования: рапира, сабля и рапира среди маэстро – то есть профессионалов. Кстати, это был единственный вид спорта, где профессионалов допустили к участию, пусть и в виде отдельной дисциплины.

Затем, по мере роста популярности Олимпийского движения и изменений правил, фехтование из «классического» постепенно превращалось в спортивное, в котором и закрепилась всем известная триада: рапира, шпага и сабля. Действительно, применимость фехтования в обычной жизни всё больше отходила в прошлое, смысл занятий «классическим» фехтованием терялся, а Олимпийские игры и вскоре появившиеся другие крупные соревнования – вот они! Соответственно, всё, что оказывалось ненужным на соревнованиях, отмирало – оставалась только спортивная техника, которая, напротив, бурно развивалась. Развивалась в том смысле, что действия, плохо подходящие для соревнований, отбрасывались, а вместо них появлялись действия, осмысленные только на спортивной дорожке – зато уж они оттачивались до блеска. И с каждым изменением правил вслед за ними изменялись и техника с тактикой.

А вместе с ними изменялось и сценическое фехтование, сохраняя некоторые отличия, но во многом копируя наиболее распространённое – спортивное направление. Копируя не осознанно, а просто потому, что люди, живущие в одно время, и занимающиеся сходными видами деятельности, зачастую знакомы друг с другом. А многие и вовсе совмещали одно с другим, или, начиная заниматься спортивным фехтованием, затем переходили в сценическое.

Чем руководствовались составители спортивных правил, внося в них изменения – трудно сказать точно, но можно предположить. Во-первых, вкусовщиной. Наиболее авторитетные представители спортивного фехтования продвигали то, что им больше всего нравилось, то, что они считали самой чистой и правильной техникой. А второй фактор, как и в любом виде спорта, стремление к максимальной объективности, постановке соперников в равное положение и максимально справедливому судейству. Того, что результатом подобного подхода со временем станет потеря зрелищности для посторонних зрителей, тогда никто не предполагал. Ну и третьим фактором было, естественно, стремление к обеспечению безопасности для участников.

Почему, например, при обезоруживании, как только клинок коснётся помоста, бой останавливается и очки не присуждаются? Не знаю, возможно, чтобы обезоруженные не бросались в рукопашную. Зато очевидным последствием этого решения стала возможность держать клинок фактически в пальцах. А может быть, именно это и было целью – максимальная маневренность клинка? А может быть, стремление уровнять любителей французской рукоятки и «пистолета» – поскольку обезоружить любителей «пистолета», очевидно, сложнее?

Почему в рапире такая маленькая зона поражения? Чтобы можно было более-менее безопасно тренироваться при дефиците масок? А в результате теперь можно безбоязненно подставлять голову под удар. Почему в сабле ноги – непоражаемая зона? Чтобы облегчить работу за счёт более широкой стойки? Или потому что по ногам слишком часто прилетало с оттяжкой? И подобных вопросов множество… Наверное, на них можно найти ответы, но многим ли эти ответы будут интересны? А потом появился электрофиксатор. Впрочем, темой влияния электрофиксатора на технику и тактику спортивного фехтования мы открыли этот цикл статей, поэтому здесь о нём говорить не будем.

Кроме того, многие изменения правил фехтования вообще не имели отношения к фехтованию как таковому, а, как и раньше, отражали изменения в обществе. Например, появление женского фехтования. Причём изначально мэтры согласились только на женскую рапиру, но по мере развития феминизма абсурдное представление о том, что спортивные шпаги слишком тяжелы для женщин, постепенно ушло в прошлое.

Что интересно, в каждый конкретный момент спортсмены (а других фехтовальщиков тогда почти не было) считали, что занимаются самым-самым правильным фехтованием. Хотя, если по прошествии времени оглянуться назад, окажется, что представления о том, каким должно быть правильное фехтование, довольно быстро менялось.

В итоге, к концу XX века олимпийское фехтование настолько отдалилось от жизни, что стало стремительно терять популярность у массового зрителя. И люди по всему миру начали задумываться о том, каким же фехтование было раньше, до этих быстро и непонятно прыгающих по дорожке людей в белых костюмах и с проводами за спиной.

Первоисточник: www.fecht.ru/stati-nju/pravila-8-do_pervoj_krov...