В лесу было двое тупых - самурай и его меч.
Очень добрый человек сделал крайне информативную статью по средневековым монастырям Европы, и это просто охренительно круто. Вопреки традиции, тащу к себе только для того, чтобы не потерять. В первоисточнике arzamas.academy/mag/577-abbat все очень хорошо оформлено со ссылками и всплывающими картиночками, так что рекомендую читать его, а не мой пост. Тег "литература", чтобы при чтении соответствующих книжек легко найти пост-справку.
Предположим, вы оказались в средневековом аббатстве. Как попасть в библиотеку? Когда начнется заутреня? Что значит этот колокольный звон? Куда пойти обедать? Историк Михаил Майзульс объясняет, как не перепутать послушника с аббатом и найти дорогу к умывальнику.
Христианское монашество возникло в египетской и сирийской пустынях. В III веке некоторые верующие, чтобы укрыться от мира с его искушениями и полностью посвятить себя молитве, стали уходить из языческих городов в безлюдные места. Первые монахи, практиковавшие крайнюю аскезу, жили либо в одиночестве, либо с несколькими учениками. В IV веке один из них, Пахомий из египетского города Фивы, основал первый общежительный (киновийный) монастырь и написал устав, который описывал, как монахам следует жить и молиться.
В том же столетии монастыри начали появляться и на западе римского мира — в Галлии и Италии. После 361 года бывший римский солдат Мартин основал под Пуатье общину отшельников, а после 371 года — монастырь Мармутье под Туром. Около 410 года святой Гонорат Арльский создал на одном из островков в Каннском заливе Леринское аббатство, а святой Иоанн Кассиан около 415 года — монастырь Сен-Виктор в Марселе. Позже благодаря усилиям святого Патрика и его последователей своя — очень суровая и аскетичная — традиция монашества появилась в Ирландии.
В отличие от отшельников, монахи общежительных монастырей объединялись под властью аббата и жили по уставу, созданному кем-то из отцов. В восточно- и западнохристианском мире существовало множество монастырских правил, но самым влиятельным стал устав, составленный около 530 года Бенедиктом Нурсийским для аббатства Монтекассино, которое он основал между Неаполем и Римом.
Бенедикт не требовал от своих монахов радикального аскетизма и постоянного сражения с собственной плотью, как во многих египетских или ирландских монастырях. Его устав был выдержан в духе умеренности и предназначался скорее для «начинающих». Братья должны были беспрекословно подчиняться настоятелю и не покидать стены монастыря (в отличие от ирландских монахов, которые активно странствовали).
Его устав формулировал идеал монастырской жизни и описывал, как ее организовать. В бенедиктинских монастырях время распределялось между богослужением, уединенной молитвой, душеспасительным чтением и физическим трудом. Однако в разных аббатствах это делали совершенно по-разному, а принципы, сформулированные в уставе, всегда требовалось уточнять и адаптировать к местным реалиям — образ жизни монахов на юге Италии и на севере Англии не мог не отличаться.
Постепенно из радикального выбора для немногих аскетов, готовых к воздержанию, бедности и послушанию, монашество превратилось в массовый институт, тесно связанный с миром. Даже умеренный идеал все чаще стал забываться, а нравы — разбалтываться. Поэтому история монашества полна призывов к реформе, которая должна была возвратить монахов к первоначальной строгости. В результате таких реформ в бенедиктинской «семье» возникали «подсемьи» — конгрегации монастырей, реформированных из одного центра и часто подчиненных «материнскому» аббатству.
Клюнийцы
Cамой влиятельной из таких «подсемей» стал Клюнийский орден. Аббатство Клюни было основано в 910 году в Бургундии: монахов оттуда приглашали реформировать другие обители, они основывали новые монастыри, и в итоге к XI–XII векам возникла огромная сеть, которая охватывала не только Францию, но и Англию, Испанию, Германию и другие земли. Клюнийцы добились иммунитета от вмешательства в свои дела мирских властей и местных епископов: орден был подотчетен только Риму. Хотя устав святого Бенедикта предписывал братьям трудиться и самим возделывать свои земли, в Клюни этот принцип был позабыт. Благодаря потокам пожертвований (в том числе за то, что клюнийцы неустанно служили заупокойные мессы по своим благодетелям) орден превратился в крупнейшего землевладельца. Монастыри получали подати и продукты от крестьян, возделывавших угодья. Теперь для монахов благородных кровей физический труд считался постыдным и отвлекавшим от главной задачи — богослужения (в обычные дни оно занимало семь часов, а в праздники и того больше).
Цистерцианцы
Обмирщение, восторжествовавшее среди клюнийцев и в других близких по духу монастырях, вновь пробудило мечты о возвращении к первоначальной строгости. В 1098 году аббат бургундского монастыря Молем по имени Роберт, отчаявшись привести братьев к строгости, с 20 монахами ушел оттуда и основал аббатство Сито. Оно стало ядром нового, Цистерцианского (от Cistercium — латинского названия Сито) ордена, и вскоре в Европе появились сотни аббатств-«дочерей». Цистерцианцы (в отличие от бенедиктинцев) носили не черные, а белые (из некрашеной шерсти) одеяния — поэтому их стали называть «белыми монахами». Они тоже следовали уставу святого Бенедикта, но стремились исполнять его буквально, чтобы вернуться к первоначальной строгости. Для этого требовалось удалиться в далекие «пустыни», сократить продолжительность богослужений и посвятить больше времени труду.
Отшельники и рыцари-монахи
Помимо «классических» бенедиктинцев, на Западе существовали монашеские общины, жившие по другим уставам или сохранявшие устав святого Бенедикта, но применявшие его принципиально иначе — например, отшельники, практиковавшие крайнюю аскезу в небольших общинах, такие как камальдулы (их орден был основан святым Ромуальдом), картезианцы (последователи святого Бруно) или гранмонтенсы (ученики святого Стефана из Мюре).
В эпоху Крестовых походов возникли духовно-рыцарские ордены: госпитальеры, тамплиеры, тевтонские рыцари и пр. Они были призваны защищать паломников, устремлявшихся в Палестину, сражаться с неверными и раздвигать границы христианского мира — не только на Святой земле, но и в Испании и Прибалтике.
Францисканцы и доминиканцы
В XIII веке появились принципиально новые, нищенствующие ордена. Самые известные из них — францисканцы, или меньшие братья, и доминиканцы [По имени святого Франциска Ассизского и святого Доминика Гусмана соответственно], или братья-проповедники. Они порвали с бенедиктинским идеалом ухода от мира и постоянного пребывания за стенами одной обители, чтобы, наоборот, идти в мир, проповедовать, обращать, сражаться с ересью, преподавать в университетах и т. д. И монастыри они строили не в горах и лесах, а в городах, где жила их паства. Стремясь к идеалу радикальной бедности, они поначалу не желали жить за счет доходов от земель и пытались прокормиться собственным трудом и сбором милостыни. Со временем их нищенство тоже стало формальностью, а аскетический идеал померк.
Одним из главных принципов монастырской жизни с самых ранних времен была добровольная бедность. Однако ее можно было понимать по-разному. Даже если монахи действительно отказывались от личного имущества (что происходило далеко не всегда), то многие монастыри накапливали богатства, владели землями, управляли людьми, а их братья активно пользовались своим привилегированным положением. Поэтому миряне в своих конфликтах с монахами так часто критиковали их за стяжательство, пьянство и распутство. Отсюда во многих европейских языках появились устойчивые выражения и поговорки, высмеивавшие пороки монашествующих. Например, итальянская «Preti, frati e polli non sono mai satolli» — «Попы, братья и куры никогда не бывают сыты».
Монастырь — это община монахов, которые добровольно отдали себя под власть аббата, чтобы вместе идти к спасению. Все иноки, вне зависимости от возраста, выступают в роли духовных сыновей отца-настоятеля. Однако среди братьев есть старшие, а есть младшие, есть привилегированные, а есть иноки «второго сорта».
Кроме того, любой монастырь — это еще и сложный административный и экономический механизм. Для того чтобы он работал, чтобы братия, насколько возможно, следовала уставу, аббат поручал многим братьям различные постоянные послушания. Список таких должностей, конечно, варьировался от аббатства к аббатству, однако в большинстве крупных обителей обязательно требовались приор, ризничий, трапезничий, кантор, библиотекарь, инфирмарий, привратник и т. д.
Хотя в идеальном монастыре братья, земные ангелы, должны были неустанно славить Творца и упражняться в аскезе, в реальности этот идеал часто наталкивался на непреодолимые препятствия. Жития и монастырские хроники полны рассказов о раздорах между монахами, о том, как братья, не желавшие умерщвлять свою плоть, изгоняли, а порой и убивали аббатов, пытавшихся их дисциплинировать (по старинной поговорке «Homo homini lupus, clericus clerico lupior, monachus monacho lupissimus» — «Человек человеку волк, клирик клирику — еще волчее, монах монаху — волчее некуда»).
В бенедиктинских аббатствах были ученые братья (litterati), которые владели латынью, были подкованы в церковной премудрости, знали наизусть псалмы и могли участвовать в богослужении. Многие из них были отданы в монастырь еще в детстве (таких называли oblati — «пожертвованными», «дарованными», — либо innutriti — «вскормленными» в стенах обители). Только грамотные монахи могли рассчитывать на рукоположение в священники. Именно их назначали на административные должности, которые обеспечивали функционирование общины. Они же были авторами документов и сочинений (исторических хроник, житий святых, сборников чудес и видений, немногочисленных автобиографий), по которым мы знаем о жизни средневековых аббатств.
Но было и множество неграмотных (illiterati) иноков. Их называли мирскими братьями, конверсами (fratres conversi — то есть «обращенные», пришедшие в монастырь из мира), или «бородатыми братьями» (fratres barbati). В монастырях типа Клюни, где монахи почти отказались от ручного труда и посвятили большую часть времени богослужению, мирские братья занимались физической работой, жили отдельно и отличались от полноправных монахов одеянием (например, их коричневая ряса могла быть короче).
Цистерцианцы решили отказаться от труда крестьян, от которого целиком зависели клюнийцы, чтобы самостоятельно возделывать свои земли. Однако и они быстро пришли к тому, что тяжелый физический труд не позволяет посвящать достаточно времени молитве и созерцанию. Поэтому у них тоже появилась особая категория полубратьев — конверсы.
Если у клюнийцев конверс мог выучиться писать, овладеть церковной наукой и стать одним из litterati, в цистерцианских монастырях путь из конверсов в монахи был закрыт. Многие из них жили не в монастырях, а в отдаленных хозяйственных «подразделениях» (грангиях) — рядом с полями, виноградниками и другими угодьями, которые принадлежали аббатству. В монастыре у конверсов были отдельные дормитории и трапезные, и они были освобождены от многочасовых служб. Им разрешали ограничиться простой молитвой, состоявшей из определенного числа «Отче наш» и «Слава Отцу».
Конверсов было больше, чем монахов. Например, в XII веке в церкви Клерво, одного из старейших монастырей Цистерцианского ордена, для монахов в хоре было устроено 162 места, а для конверсов — 328.
Послушники, или новиции [Novicii — от лат. novus — «новый»], — миряне, которые еще не прошли испытательный срок и еще не были приняты в общину. Послушники вовсе не всегда юны: среди них могли быть и взрослые, и даже престарелые люди, пожелавшие на склоне лет уйти от мира. Если аббат решал принять кандидата на послушание, ему в зале капитула выбривали на голове тонзуру [Тонзура (от лат. tondēre, «стричь») — круг, который выстригали на макушке у мужчины, получавшего посвящение в священнослужители или становящегося монахом. Этот знак, свидетельствовавший о принадлежности к католическому духовенству, был упразднен в 1973 году.], одевали в монашеское облачение (за исключением куколя — длинного плаща с капюшоном, который служил главной одеждой монаха) и поручали наставнику. В соответствии с уставом святого Бенедикта испытательный срок длился не меньше года. Если по его истечении кандидат все еще хотел остаться в монастыре и его признавали достойным этого, он приносил окончательные обеты и становился одним из братьев.
Аббат (от арамейского слова «абба», или «авва», — «отец», как Иисус в Новом Завете обращался к Богу Отцу) — настоятель монастыря, отец монахов. На него возложено одновременно духовное попечение над общиной и мирская власть над всеми людьми, зданиями, землями и другими богатствами, принадлежащими монастырю. Он должен заботиться о материальном преуспевании братии, заниматься строительством, приумножать владения монастыря и защищать его от посягательств. Для этого в идеале ему требовалось быть одновременно и духовным лидером, и умелым политиком.
Как сказано в уставе святого Бенедикта, власть аббата над братией является «словно бы абсолютной» («quasi libera… potestate»), и это уточнение очень важно. Настоятель, викарий Христа и отец всех монахов, в своем полновластии все-таки ограничен уставом, а по важнейшим вопросам должен советоваться с братией (или некоторыми старцами).
Аббаты первых христианских монастырей чаще всего сами назначали себе преемника. Святой Бенедикт предпочел систему, когда настоятеля себе выбирает братия. В идеале нового отца монахи выбирали единодушно. Если так не получалось, аббата избирала «самая здравая часть» братии, пусть и в меньшинстве. Определить, что меньшинство действительно «здравое», можно было, прислушавшись к мнению старших и самых благочестивых иноков. Но что делать, если не все признают их авторитет? Со временем многие монастыри и ордена пришли к более ясному принципу, когда для победы было достаточно обычного большинства голосов. На практике общины монахов далеко не всегда могли защитить свою независимость и право избирать настоятелей. Во многих концах Европы аббатов назначали папы, государи (прежде всего императоры Священной Римской империи) и другие сеньоры, которые основывали обители, чтобы получать оттуда молитвы, отдавать туда своих младших отпрысков и хоронить там своих близких. Светские сеньоры считали основанные ими или их предками монастыри своей собственностью и не собирались отдавать назначение новых аббатов на откуп инокам.
Приор (от латинского prior — «первый») — помощник аббата, фактически его заместитель, в его отсутствие управлявший братией. В крупных монастырях бывал не один приор, а несколько.
Помимо главного приора (prior maior), в клюнийских аббатствах существовала должность клаустрального приора. Он следил за поддержанием дисциплины: каждый вечер обходил монастырь (этот осмотр назывался circa — от латинского слова, означавшего «вокруг», «кругом»), проверяя, чтобы все двери были закрыты, а монахи лежали в постелях, и отлавливал нарушителей, которых на следующий день ждало наказание на обвинительном капитуле. В этой задаче ему помогали «инспектора» (circatori), в частности следившие за тем, чтобы после сигнала к первому ночному богослужению братья тотчас вставали и не пытались еще поспать.
Звание приора также могли носить настоятели небольших монастырей (приоратов), которые отпочковались от главной обители, подчинялись ей и не имели статуса самостоятельного аббатства.
Келарь (cellarius — от слова cella, «кладовая», «амбар») — эконом, «завхоз» обители, отвечающий за материальное благополучие и пропитание братии. В крупных монастырях у него было множество помощников, занимавшихся виноградниками и производством вина; мельницей, зернохранилищем и пекарней; садами и огородами; конюшнями, рыбными садками и т. д. Именно келарь покупал и продавал земли и леса, курировал всевозможные мастерские, отвечал за амбары и другие ресурсы. Он выдавал на кухни запасы хлеба и вина, рыбы, овощей, сыра и других продуктов — в зависимости от того, пост на дворе или праздник.
Поскольку его обязанности требовали неустанных забот, келаря могли освобождать от присутствия на главной мессе (ему разрешалось посещать только утреннюю) и от некоторых служб часов. Бенедиктинец Тьерри из Флёри (ум. после 1018 года) уточнял, что для охраны запасов келарю лучше спать в погребе вместе с двумя или тремя братьями.
Ризничий отвечал за ризницу (sacristia — от латинского sacrum, «священная утварь»), где хранились литургические сосуды, книги и облачения, а также реликвии, если в монастыре не было особой сокровищницы [На протяжении веков монастыри оставались важнейшими хранилищами святынь (мощей, чудотворных образов и различных предметов, связанных с земной жизнью Христа, Богоматери и святых), куда стекались толпы паломников. Святыни обеспечивали престиж, влияние и богатство. Монастыри стремились получить как можно больше реликвий и прославляли их, составляя перечни видений, исцелений и других чудес, совершенных в их стенах.]. Кроме того, в его обязанности входило поддерживать в церкви порядок, наливать в лампы масло, зажигать свечи, перед службой раздавать братьям облачения, посреди ночи бить в колокол, чтобы их разбудить и созвать в храм, выдавать священнику горячие угли, чтобы он мог погреть руки, и пр. Поскольку ризничий почти все время пребывал в храме, именно он принимал у мирян их дары, которые затем передавал елемозинарию (если речь шла о деньгах) или келарю (в тех случаях, когда верующие приносили сыр, яйца или другую снедь).
Библиотекарь (armarius — от латинского armarium, «шкаф») отвечал не только за книги (следил за их сохранностью, каталогизировал, выдавал братьям), но и за скрипторий (если он в монастыре был), где переписывались новые рукописи [Средневековые монастыри — это не только дома молитвы и сообщества аскетов, но и важнейшие интеллектуальные центры, где писались богословские трактаты и библейские комментарии, составлялись исторические хроники и сохранялась наука древних. Это библиотеки, скриптории и школы, а заодно художественные мастерские: монахи писали алтарные образы, вырезали фигуры святых из дерева или камня, изготавливали витражи, работали с металлом, эмалью, драгоценными камнями и т. д.].
Во многих монастырях библиотекарь одновременно служил прекантором, или старшим певчим, который следил за ритмом богослужения. Именно он обучал детей, отданных в монастырь, чтению, письму и пению [Сборники монастырских обычаев XII–XIII веков часто уточняли, что библиотекаря-прекантора следует избирать среди тех иноков, которые сами выросли в монастыре и успели досконально выучить распорядок служб и другую церковную премудрость.].
Библиотекарь также играл важную роль в поминовении усопших, которое стало одной из главных задач монастырей. Именно он заносил в некролог (список умерших по дням смерти) или на поля календаря с праздниками святых имена скончавшихся братьев и членов монастырской «семьи» [Когда в 1122 году Петр Достопочтенный стал аббатом Клюни, на его попечении оказалось 300–400 монахов. Однако вместе с ними он должен был взять на себя заботу о тысячах умерших братьев, чьи имена были записаны в некрологе. В память о них столько же бедняков регулярно получали трапезу. Так что ему пришлось ограничить число поминальных служб, которые могли совершаться в день, и число раздаваемых «пайков». Но даже после сокращения его монастырь каждый год кормил не менее 18 тысяч бедняков — население крупного города того времени.].
Чтобы сделать максимально эффективным заступничество за душу умершего брата, призывали коллег из других обителей. С каролингских времен [Каролинги — королевская, а потом императорская династия, которая в VIII–X веках правила в обширной Франкской державе, а потом в королевствах, образовавшихся после ее раздела.] крупные монастыри стали объединяться в духовные братства, которые складывали свои молитвы в общую корзину. Для того чтобы эта система работала, имена усопших с просьбой молиться за них записывали на лист пергамена. С этим списком инок-вестник отправлялся по братским обителям. Там к нему пришивались другие листы с перечислением местных мертвецов и ставилась специальная запись (titulus), подтверждавшая, что он действительно у них побывал. После этого вестник смерти следовал дальше. В итоге к одному листу прирастал целый свиток, который часто оказывался настолько тяжел, что для его транспортировки приходилось брать осла или мула. Самый древний из сохранившихся «свитков мертвых» восходит к X веку.
Многие вестники преодолевали огромные расстояния. Так, монах, отправившийся в путь, чтобы возвестить о кончине Гуифреда, графа Сердани и аббата Сен-Мартен-де-Канигу (в предгорьях Французских Пиренеев), в итоге собрал около сотни tituli с именами монастырей, которые посетил, а его свиток вытянулся на 33,6 метра. Он путешествовал два года; если соединить линией те обители, где он ходатайствовал о молитвах за Гуифреда, выйдет порядка 3800 километров.
Елемозинарий (eleemosynarius — от греческого «милость», «милостыня») отвечал за прием бедняков и простых паломников, которые стучались в двери обители, прося о крове и пропитании. В Клюни елемозинарий должен был каждую неделю поставлять еду и питье для неимущих из городка, образовавшегося вокруг монастыря, и обеспечивал 18 избранных бедняков, которые были приписаны к аббатству. За благочестивое поведение и посещение некоторых служб их селили в странноприимном доме, одаряя новой одеждой (на Пасху) и башмаками (на Рождество).
Для пропитания бедняков елемозинарий после трапезы собирал со столов остатки еды и сливал недопитое вино. Кроме того, в течение 30 дней после смерти кого-то из братьев (пока на помин его души служили 30 заупокойных месс) его порцию тоже отдавали бедным, дабы облегчить загробную участь покойного.
Госпиталий (hospitalarius — от латинского hospes, «гость», «чужеземец») отвечал за прием почетных — знатных, богатых и прибывших верхом — гостей. В Клюни для таких посетителей и паломников в XI веке к странноприимному дому длиной в 50 метров было пристроено два дормитория, мужской и женский, с общей трапезной. Госпиталий инструктировал гостей о том, как они должны вести себя в монастыре, и показывал им важнейшие святыни, выступая в роли экскурсовода.
Санитарный брат (infirmarius — от латинского infirmus, «больной», «немощный») отвечал за помощь заболевшим братьям, а также калекам и старикам. На эту должность годился лишь монах-священник, так как недужные монахи, которые не могли добраться до церкви, должны были слушать богослужение у себя — для этого при больнице устраивалась своя часовня.
В обязанности санитарного брата также входила забота о монастырском огороде, где выращивались лекарственные растения, и приготовление из них лечебных снадобий. Больные могли рассчитывать на различные дисциплинарные послабления — и в том числе на более лакомый и обильный паек. Например, в монастыре Сен-Пьер-де-Без во Франции санитарный брат должен был выдавать им миндальные орехи и чернослив, а также кормить их диетическими цыплятами.
В идеальном монастыре идеальный монах должен был посвятить свою жизнь неустанной молитве. Молитва могла быть коллективной (как так называемая литургия, или служба, часов, состоявшая прежде всего из пения псалмов), а могла — личной, уединенной.
Бенедиктинский устав и обычаи различных монастырей, которые его конкретизировали и на разный лад толковали, также предписывали инокам читать душеполезные тексты и трудиться. Труд (от возделывания земли до переписки книг) требовался не только для того, чтобы обеспечить выживание братии или сохранение христианской мудрости. Он был одной из форм аскезы, призванной бороться с леностью и унынием — главными опасностями, подстерегающими монахов.
Само собой, тело монаха требовало еды, отдыха и сна, но их продолжительность и распорядок тоже были строго регламентированы. Устав, местные обычаи и воля аббата определяли, когда монаху бодрствовать, а когда спать; когда петь псалмы, а когда трудиться; когда поститься, а когда есть почти вдоволь.
Отказавшись от собственной воли, монах должен был подчинить свое тело и время неизменному циклу богослужений, которые со временем стали главной миссией бенедиктинцев [Как писал о Клюни бургундский монах Рауль Глабер (985 — после 1047), «…в этом монастыре… богослужение не прекращается ни на минуту с первого часа ночи до самого отхода ко сну; мессы служат с такой торжественностью, благочестием и почитанием святынь, что кажется, будто видишь перед алтарем ангелов, а не смертных».].
Дисциплина, призванная защитить монахов от соблазнов и привести их (и тех, за кого они молятся) к спасению, требовала тщательной координации всех сторон жизни обители и подчинения каждого общему ритму. Братья вместе, по сигналу колокола, пробуждаются посреди ночи для первой службы, по сигналу еще семь раз в день собираются в церковь, по другому сигналу идут на трапезу…
Немецкий социолог Макс Вебер и американский историк техники Льюис Мамфорд видели в средневековых монастырях с их хронологической дисциплиной прообраз современного производства и современного общества с его культом точности и пунктуальности. В монастыре контроль над временем каждого из монахов и стремление установить для всех общий ритм прежде всего были нацелены на «производство» спасения. В цеху капиталистической фабрики — на повышение производительности. И хотя это сходство не стоит переоценивать, никто в Средние века (по крайней мере, до XIV–XV столетий) не был так озабочен временем и так не нуждался в инструментах его измерения, как монахи.
Время, по которому жили монастыри, было выстроено в соответствии с несколькими циклами: дня, разделенного на семь или восемь канонических часов (богослужений, на которые братья собирались с середины ночи до заката); недели, состоящей из семи дней, начинающихся с воскресенья (feria prima), когда Церковь вспоминает воскресение Христа из мертвых; года — с его чередой фиксированных (как Рождество, которое всегда отмечается 25 декабря) и подвижных (как Пасха, которая приходится на одно из воскресений с 22 марта по 25 апреля) праздников.
Год был разделен на два сезона: лето (от Пасхи до Дня Всех Святых, 1 ноября) и зиму (от Дня Всех Святых до Пасхи). От них зависел не только порядок и продолжительность богослужения, но и многие бытовые вопросы. Так, зимой монахи чаще всего могли рассчитывать лишь на один прием пищи в день (в середине дня или уже в районе 18:00), а летом — на две трапезы (обед в районе полудня и, если не было поста, еще и на легкий ужин около 17:00–18:00). Легко представить, как было тяжело, вставая ночью, а потом целый день молясь и трудясь, ждать трапезы.
Главная задача монаха — это неустанная молитва и богослужение (Opus Dei). Основным инструментом молитвы служила Псалтирь, включающая 150 псалмов. Задача состояла в том, чтобы за неделю пропеть их все. Псалмы были распределены между семью или восемью богослужениями (ночные службы часто могли сдваиваться — отсюда вариации в их числе), которые принято называть литургией часов.
Все начиналось с утрени (matutinae), которую служили в середине ночи; затем следовали лауды, или хваления (laudes), — c первыми лучами солнца; первый час (prima) — на рассвете; третий час (tertia) — в районе 9 утра; шестой час (sexta) — около полудня; девятый час (nona) — в районе 15:00; вечерня (vesperae) — вечером до заката; и повечерие (completorium) — между заходом солнца и отходом ко сну в темноте.
Кроме того, монахи собирались на мессы — главные службы, во время которых совершалось таинство евхаристии: хлеб и вино, как гласила католическая доктрина, пресуществлялись в тело и кровь Христовы.
В средневековых монастырях обычно служили две мессы в день: утреннюю и большую, или торжественную (missa magna / maior). Кроме них, было еще множество частных, прежде всего поминальных месс — в память об умерших монахах, своих кровных родственниках, покровителях монастыря и членах монастырской «семьи» (familia) — мирянах, которые посвятили себя служению аббатству [Некоторые из них жили в самой обители; другие, с семьями, где-то неподалеку.].
Дневные службы в монастырях были приурочены к первому, третьему, шестому и девятому часам. Однако, скажем, шестой час — это вовсе не шесть утра или шесть вечера по современному счету.
Часы, которые так часто упоминаются в монастырских текстах, — это не привычные нам 24 часа, равные промежутки времени, на которые делятся сутки. Средневековые часы — неравные (в средневековой Руси их называли «косыми»). День с ночью делились на 12 часов. Но поскольку соотношение светового дня и ночи меняется от сезона к сезону, то длина дневных и ночных часов тоже все время варьируется. Зимой, когда солнце заходит рано и встает поздно, ночные часы были длиннее, а летние — короче; летом — наоборот. Отсчет ночных часов начинался с заката, а дневных — с рассвета. Пропорция дневных и ночных часов в течение суток зависела не только от времени года, но и от географической широты. Так, в Египте соотношение самого длинного и самого короткого дневного часа в переводе на наши минуты составляет 67 к 53, а на севере Англии — 90 к 30.
В Штайммхаймском миссале, роскошной богослужебной рукописи, созданной около 1170 года для монастыря святого Михаила в Хильдесхайме, на каждом из листов календаря сверху, над названием месяца, нарисован круг, разделенный на 24 «лепестка». Одни «лепестки» закрашены синим, другие — золотым. Они показывают соотношение часов дня и ночи в каждом из месяцев. Например, в январе в сутках в среднем насчитывается 8 дневных и 16 ночных часов.
В монастырях службы часов не были жестко закреплены за конкретным временем. Важно было уместить их все в сутки. В разных концах Европы и в разные эпохи точная привязка могла меняться. Например, с течением веков службу девятого часа (nona) постепенно сместили к полудню — отсюда английское слово noon, «полдень».
Привычные нам равные часы в Средневековье тоже были известны. Однако они долго не имели никакого практического значения и начали реально применяться только в XIII–XIV веках, когда были изобретены, а потом постепенно распространились механические часы. Этот сложный механизм позволял измерять течение времени вне привязки к смене дня и ночи, рассветам и закатам.
Для того чтобы координировать цикл богослужений, да и всю жизнь монахов, требовалось как-то измерять время. Самой сложной задачей было ночью определить час, когда братии было пора вставать на утреню.
Днем помогало наблюдение за длиной тени (во многих монастырях на стенах до сих пор сохранились солнечные часы), а ночью — за звездами. В одном из аббатств на Луаре в XI веке был составлен небольшой трактат под названием «Horologium stellare monasticum» («Монастырские звездные часы»). Монах-дежурный, которому был поручен контроль над побудкой братии, должен был расположиться в монастырском дворе, клуатре, и там наблюдать за положением определенных звезд по отношению к семи окнам дормитория, пяти окнам трапезной, а также окнам часовни Cвятого Аньяна, библиотеки и других строений. Когда на небосводе появлялась та или иная звезда, приходило время звонить в колокол, поднимать братию, зажигать в церкви светильники и т. д.
Однако в пасмурную погоду такие методы не работали. Тогда использовались различные приспособления, которые позволяли отмерять одинаковые отрезки времени: свечи, на которых на равном расстоянии наносили метки, песочные часы или сложные водяные механизмы (клепсидры) и, наконец, механические часы, совершившие настоящую революцию в измерении времени.
Тонкая настройка монашеской жизни была бы невозможна без множества звуковых сигналов — прежде всего звона больших и малых колоколов. Они призывали монахов на службы часов и на мессу, извещали их о том, что пора идти в трапезную, и регламентировали физический труд.
Гильом Дюран, епископ Мендский, в XIII веке различал шесть типов колоколов: squilla в трапезной, cimballum в клуатре, nola в церковных хорах, nolula или dupla в часах, campana — на колокольне, signum — на башне.
В зависимости от задач в колокола звонили по-разному. Например, призывая монахов на службу первого часа и на повечерие, ударяли один раз, а на службы третьего, шестого и девятого часов — трижды. Кроме того, в монастырях использовалась деревянная доска (tabula) — например, по ней били, чтобы возвестить братии о том, что один из монахов находится при смерти.
В разных аббатствах был свой распорядок дня — в зависимости от дня недели, простых или праздничных дней и т. д. Например, в Клюни в период весеннего равноденствия, ближе к Пасхе, расписание могло выглядеть так (все привязки к астрономическим часам приблизительны):
Около 00:30 — Первое пробуждение; монахи собираются на всенощную.
02:30 — Братия снова ложится спать.
04:00 — Утреня.
04:30 — Снова ложатся спать.
05:45–06:00 — Вновь встают с рассветом.
06:30 — Первый канонический час; после него монахи из церкви идут в зал капитула (чтения из устава или Евангелия; обсуждение административных вопросов; обвинительный капитул: монахи признаются в собственных нарушениях и обвиняют в них других братьев).
07:30 — Утренняя месса.
08:15–09:00 — Индивидуальные молитвы.
09:00–10:30 — Служба третьего часа, за которой следует главная месса.
10:45–11:30 — Физический труд.
11:30 — Служба шестого часа.
12:00 — Трапеза.
12:45–13:45 — Полуденный отдых.
14:00–14:30 — Служба девятого часа.
14:30–16:15 — Работа в саду или в скриптории.
16:30–17:15 — Вечерня.
17:30–17:50 — Легкий ужин (кроме дней поста).
18:00 — Повечерие.
18:45 — Братия отходит ко сну.
Бенедикт Нурсийский в своем уставе предписывал, что обитель должна быть построена как замкнутое и изолированное пространство, позволяющее максимально отгородиться от мира и его соблазнов: «Монастырь же, если сие возможно, так должен быть устроен, чтобы все необходимое, то есть вода, мельница, рыбный садок, огород и разные ремесла были внутри монастыря, дабы не было монахам необходимости выходить за стены, что вовсе не служит на пользу душ их».
Если архитектуру романского и тем более готического храма, с их высокими окнами и сводами, устремленными к небесам, часто уподобляли молитве в камне, то планировку монастыря, с его помещениями, предназначенными только для монахов, послушников и конверсов, можно назвать дисциплиной, воплощенной в стены и галереи. Монастырь — это замкнутый мир, где десятки, а порой и сотни мужчин или женщин должны вместе идти к спасению. Это сакральное пространство (церковь уподобляли Небесному Иерусалиму, клуатр — райскому саду и т. д.) и одновременно сложный хозяйственный механизм с амбарами, кухнями и мастерскими.
Конечно, средневековые аббатства вовсе не строились по одному плану и были совершенно не похожи друг на друга. Раннесредневековый ирландский монастырь, где дюжина братьев-отшельников, практиковавших крайнюю аскезу, жила по крошечным каменным кельям, трудно сравнить с огромным аббатством Клюни периода его расцвета. Там было несколько дворов-клуатров (для монахов, послушников и больных), отдельные покои для аббата и гигантская базилика — т. н. церковь Клюни III (1088–1130), которая до строительства нынешнего собора Святого Петра в Риме (1506–1626) была самым большим храмом католического мира. Монастыри нищенствующих орденов (прежде всего францисканцев и доминиканцев, которые обычно строились посреди городов, куда братья шли проповедовать) совсем не похожи на бенедиктинские обители. Последние часто воздвигали в лесах или на горных утесах, как Мон-Сен-Мишель на скалистом островке у побережья Нормандии или Сакра-ди-Сан-Микеле в Пьемонте (это аббатство стало прообразом альпийского монастыря, описанного в «Имени розы» Умберто Эко).
Архитектура монастырских церквей и устройство всего аббатства, конечно, зависели от местных традиций, доступных строительных материалов, размера братии и ее финансовых возможностей. Однако еще было важно, насколько обитель была открыта миру. Например, если монастырь — благодаря хранящимся там реликвиям или чудотворным образам — притягивал массу паломников (как аббатство Сент-Фуа в Конке, Франция), там требовалось обустроить инфраструктуру для их приема: например, расширить и переустроить храм, чтобы пилигримы могли получить доступ к желанным святыням и не передавили друг друга, построить странноприимные дома.
Самый древний и самый известный из средневековых планов монастырей был составлен в первой половине IX века в германском аббатстве Райхенау для Гозберта, аббата Санкт-Галлена (в современной Швейцарии). На пяти листах пергамена (общим размером 112 × 77,5 см) изображен не реальный, но идеальный монастырь. Это огромный комплекс с десятками зданий и 333 подписями, которые указывают названия и назначение различных строений: церквей, скриптория, дормитория, трапезной, кухонь, пекарни, пивоварни, резиденции аббата, больницы, дома для монахов-гостей и т. д.
Мы выберем более простой план, который показывает, как в XII веке мог быть устроен типичный цистерцианский монастырь, похожий на аббатство Фонтене, основанное в Бургундии в 1118 году. Поскольку структура цистерцианских аббатств в основном следовала более древним моделям, этот план может многое рассказать о жизни в монастырях и других бенедиктинских «семейств».
В отличие от клюнийцев, цистерцианцы стремились к максимальной простоте и аскетизму форм. Они отказались от венцов из капелл в пользу плоской апсиды [Полукруглый, многоугольный или прямоугольный выступ на восточной оконечности храма, где, как правило, располагался алтарь.] и почти целиком изгнали из интерьеров фигурный декор (статуи святых, сюжетные витражи, сцены, вырезанные на капителях). В их церквях, которые должны были соответствовать идеалу суровой аскезы, восторжествовала геометрия.
Как и абсолютное большинство католических храмов того времени, цистерцианские церкви строились в форме латинского креста (где вытянутый неф под прямым углом пересекала перекладина — трансепт), а их внутреннее пространство было разделено на несколько важных зон.
На восточной оконечности располагался пресвитерий (A), где стоял главный алтарь, на котором священник служил мессу, а рядом в часовнях, устроенных в рукавах трансепта, помещались дополнительные алтари.
Врата, устроенные на северной стороне трансепта (B), обычно вели на монастырское кладбище. C южной стороны, которая примыкала к другим монастырским строениям, можно было по лестнице (C) подняться в монастырскую спальню — дормиторий (см. п. 4.8 ниже), а рядом располагалась дверь (D), через которую монахи входили и выходили в клуатр (см. п. 4.2 ниже).
Дальше, на пересечении нефа с трансептом, располагались хоры (E). Там монахи собирались на службы часов и на мессы. В хорах друг напротив друга параллельно стояли два ряда скамей или кресел [Англ. stalls, фр. stalles.]. В позднее Средневековье в них чаще всего делались откидывающиеся сиденья, так что монахи во время утомительных служб могли либо сидеть, либо стоять, облокотившись на небольшие консоли — мизерикорды [Вспомним французское слово misericorde («сострадание», «милосердие») — такие полочки, действительно, были милостью для уставших или немощных братьев.].
За хором были установлены скамьи (F), где во время богослужения располагались больные братья, временно отделенные от здоровых, а также послушники. Далее шла перегородка [Англ. rood screen, фр. jubé.], на которой устанавливали большое распятие (G). В приходских церквях, соборах и монастырских храмах, куда пускали паломников, она отделяла хор и пресвитерий, где проводилось богослужение и располагались клирики, от нефа, куда имели доступ миряне. Миряне не могли заходить за эту границу и фактически не видели священника, который вдобавок стоял к ним спиной. В Новое время большинство этих перегородок было снесено, поэтому, когда мы входим в какой-то средневековый храм, нужно представить, что раньше его пространство вовсе не было едино и доступно для всех.
В цистерцианских церквях в нефе мог находиться хор для конверсов (H) — мирских братьев. Из своего клуатра они попадали в храм через специальный вход (I). Он располагался недалеко от западного портала (J), через который в церковь могли заходить миряне.
Четырехугольная (реже — многоугольная или даже круглая) галерея, которая с юга примыкала к церкви и связывала воедино основные монастырские строения. В центре часто разбивали сад. В монастырской традиции клуатр уподобляли окруженному стеной Эдему, Ноеву ковчегу, где семейство праведника спасалось от вод, посланных грешникам в наказание, Соломонову храму или Небесному Иерусалиму. Название галерей происходит от латинского claustrum — «замкнутое, огороженное пространство». Потому в Средние века так могли называть как центральный двор, так и всю обитель целиком.
Клуатр служил средоточием монастырской жизни: по его галереям монахи переходили из спальни в церковь, из церкви — в трапезную, а из трапезной, например, в скрипторий. Там находился колодец и место для умывания — lavatorium (см. п. 4.3 ниже). В клуатре также проводились торжественные процессии: например, в Клюни каждое воскресенье между третьим часом и главной мессой братья во главе с одним из священников шествовали по монастырю, окропляя все помещения святой водой.
Во многих бенедиктинских монастырях, таких как аббатство Санто-Доминго-де-Силос (Испания) или Сен-Пьер-де-Муассак (Франция), на капителях колонн, на которые опирались галереи, было вырезано множество сцен из Библии, житий святых, аллегорических образов (как противостояние пороков и добродетелей), а также устрашающие фигуры демонов и различных монстров, сплетенные друг с другом звери и т. д. Цистерцианцы, стремившиеся уйти от излишней роскоши и любых изображений, которые могли отвлечь монахов от молитвы и созерцания, изгнали подобный декор из своих монастырей.
В Чистый четверг на Страстной неделе — в память о том, как Христос перед Тайной вечерей омыл ноги своим ученикам — монахи во главе с аббатом там смиренно мыли и целовали ноги беднякам, которых приводили в монастырь.
В галерее, которая примыкала к церкви, каждый день перед повечерием братия собиралась, чтобы послушать чтение какого-то благочестивого текста — collatio [Это название возникло оттого, что святой Бенедикт рекомендовал для этого «Собеседования» («Collationes») Иоанна Кассиана (около 360 — около 435) — аскета, который одним из первых перенес из Египта на Запад принципы монастырской жизни. Потом словом collatio стали называть и перекус или стакан вина, который в постные дни выдавали монахам в этот вечерний час (отсюда французское слово collation — «закуска», «легкий ужин»).].
Помещение, в котором под замком хранились литургические сосуды, богослужебные облачения и книги (если в монастыре не было специальной сокровищницы, то и реликвии), а также важнейшие документы: исторические хроники и сборники хартий, в которых перечислялись покупки, дарения и другие акты, от которых зависело материальное благополучие обители.
Рядом с ризницей располагалась библиотека. В небольших общинах она больше напоминала каморку с книгами, в огромных аббатствах была похожа на величественное хранилище, в котором персонажи «Имени розы» Умберто Эко ищут запретный том Аристотеля.
Что читали монахи в разные времена и в разных концах Европы, мы можем представить благодаря описям средневековых монастырских библиотек. Это списки Библии или отдельных библейских книг, комментарии к ним, литургические рукописи, сочинения Отцов Церкви и авторитетных богословов [Амвросия Медиоланского, Августина Гиппонского, Иеронима Стридонского, Григория Великого, Исидора Севильского и др.], жития святых, сборники чудес, исторические хроники, трактаты по каноническому праву, географии, астрономии, медицине, ботанике, латинские грамматики, творения древнегреческих и древнеримских авторов… Хорошо известно, что очень многие античные тексты дошли до наших дней только потому, что их, несмотря на подозрительное отношение к языческой мудрости, сохранили средневековые монахи [В каролингские времена самые богатые монастыри — такие как Санкт-Галлен и Лорш в германских землях или Боббио в Италии — обладали 400–600 томами. Каталог библиотеки монастыря Сен-Рикье на севере Франции, составленный в 831 году, насчитывал 243 тома. В хронике, написанной в XII веке в монастыре Сен-Пьер-ле-Виф в Сансе, приводится список рукописей, которые приказал переписать или отреставрировать аббат Арно. Помимо библейских и богослужебных книг, он включал комментарии и богословские сочинения Оригена, Августина Гиппонского, Григория Великого, страсти мученика Тибуртия, описание переноса мощей святого Бенедикта в монастырь Флёри, «Историю лангобардов» Павла Диакона и т. д.].
Во многих монастырях при библиотеке функционировали скриптории, где братья переписывали и украшали новые книги. До XIII века, когда в городах стали множиться мастерские, где работали переписчики-миряне, монастыри оставались главными производителями книг, а монахи — главными их читателями.
Административный и дисциплинарный центр монастыря. Именно там каждое утро (после службы первого часа летом; после третьего часа и утренней мессы зимой) монахи собирались, чтобы прочесть одну из глав (capitulum) бенедиктинского устава. Отсюда — название зала. Помимо устава, там зачитывали фрагмент из мартиролога (списка святых, память которых праздновалась в каждый из дней) и некролога (списка усопших братьев, покровителей монастыря и членов его «семьи», за которых монахи в этот день должны вознести молитвы).
В этом же зале аббат наставлял братию и порой совещался с избранными иноками. Там послушники, которые прошли испытательный срок, вновь просили постричь их в монахи. Там настоятель принимал сильных мира сего и решал конфликты между монастырем и церковными властями или светскими сеньорами. Там же проходил «обвинительный капитул» — после чтения устава аббат произносил: «Если кому-то есть что сказать, пусть говорит». И тогда те монахи, которые знали за кем-то или за собой какое-то нарушение (например, опоздали на службу или оставили у себя хотя бы на один день найденную вещь), должны были при остальной братии в нем признаться и понести наказание, которое назначит настоятель.
Фрески, украшавшие капитулярные залы многих бенедиктинских аббатств, отражали их дисциплинарное призвание. Например, в Санкт-Эммерамском монастыре в Регенсбурге были сделаны росписи на тему «ангелической жизни» монахов, борющихся с искушениями, по образцу святого Бенедикта — их отца и законодателя. В монастыре Сен-Жорж-де-Бошервиль в Нормандии на аркадах капитулярной залы были вырезаны изображения телесных наказаний, к которым приговаривали провинившихся иноков.
Устав святого Бенедикта предписывал братьям большую часть времени пребывать в молчании. Тишина считалась матерью добродетелей, а замкнутые уста — «условием покоя сердца». Сборники обычаев разных монастырей резко ограничивали те места и моменты дня, когда братья могли общаться друг с другом, а жития описывали тяжкие кары, которые падают на головы болтунов. В некоторых аббатствах различали «великое молчание» (когда вообще запрещено говорить) и «малое молчание» (когда можно было говорить вполголоса). В отдельных помещениях — церкви, дормитории, трапезной и т. д. — праздные беседы и вовсе были запрещены. После повечерия во всей обители должна была наступить абсолютная тишина.
В случае крайней необходимости поговорить можно было в специальных помещениях (auditorium). В цистерцианских монастырях их могло быть два: один для приора и монахов (рядом с залом капитула), второй прежде всего для келаря и конверсов (между их трапезной и кухней).
Чтобы облегчить коммуникацию, в некоторых аббатствах разрабатывали специальные языки жестов, которые позволяли передавать простейшие сообщения, формально не нарушая устава. Такие жесты означали не звуки или слоги, а целые слова: названия различных помещений, повседневных предметов, элементов богослужения, литургических книг и т. д. Перечни таких знаков сохранились во многих монастырях. Например, в Клюни насчитывалось 35 жестов для описания пищи, 22 — для предметов одежды, 20 — для богослужения и т. д. Чтобы «сказать» слово «хлеб», следовало сделать двумя мизинцами и двумя указательными пальцами круг, так как хлеб обычно выпекался круглым. В разных аббатствах жесты были совершенно различны, и жестикулирующие монахи Клюни и Хирсау друг друга не поняли бы.
Чаще всего эта комната находилась на втором этаже, над залом капитула или рядом с ним, и в нее можно было попасть не только из клуатра, но и по переходу из церкви. 22-я глава бенедиктинского устава предписывала, что каждый инок должен спать на отдельной кровати, желательно в одном помещении:
«<…> …если же многочисленность их не позволяет это устроить, пусть спят по десяти, или двадцати, со старшими, на коих лежит попечение о них. Лампада в спальне пусть горит до самого утра. Спать должны в одеждах своих, опоясанные поясами или вервями. Когда спят, ножичков своих, которыми работают, обрезывают ветви и подобное, пусть не имеют при боках своих, чтобы не поранить себя во время сна. Монахи всегда должны быть наготове и, как только дан знак, без промедления вставши, спешить, один другого упреждая, на дело Божие, чинно, однако ж и скромно. Юнейшие братия не должны иметь кроватей друг подле друга, но пусть перемешаны бывают они со старцами. Вставая на дело Божие, пусть друг друга братски поощряют, рассеивая извинения, придумываемые сонливыми».
Бенедикт Нурсийский наставлял, что инок должен спать на простой циновке, укрывшись одеялом. Однако его устав предназначался для монастыря, расположенного на юге Италии. В северных землях — скажем, в Германии или в Скандинавии — соблюдение этого указания требовало гораздо большей (часто почти невозможной) самоотверженности и презрения к плоти. В различных монастырях и орденах, в зависимости от их строгости, дозволялись разные меры комфорта. Например, францисканцы должны были спать на голой земле или на досках, а циновки разрешались только тем, кто был физически слаб.
Поскольку почти все помещения монастыря не отапливались, в северных землях устраивалась специальная теплая комната, где поддерживался огонь. Там монахи могли чуть согреться, растопить замерзшие чернила или навощить обувь.
В крупных монастырях трапезные, которые должны были вмещать всю братию, были очень внушительны. Например, в парижском аббатстве Сен-Жермен-де-Пре трапезная составляла 40 метров в длину и 20 метров в ширину. Длинные столы со скамьями размещались в форме буквы «П», и вся братия размещалась за ними в порядке старшинства — так же, как в хоре церкви.
В бенедиктинских монастырях, где, в отличие от цистерцианских, было множество культовых и дидактических образов, в трапезных часто писали фрески с изображением Тайной вечери. Монахи должны были идентифицировать себя с апостолами, собравшимися вокруг Христа.
Цистерцианская диета в основном была вегетарианской, с добавлением рыбы. Специальных поваров не было — братья по неделе трудились на кухне, в субботу вечером бригада дежурных уступала место следующей.
Большую часть года монахи получали лишь одну трапезу в день, ближе к вечеру. От середины сентября до Великого поста (начинающегося примерно в середине февраля) они впервые могли поесть после девятого часа, а в Великий пост — после вечери. Лишь после Пасхи монахи получали право на еще одну трапезу около полудня.
Чаще всего монастырский обед состоял из бобов (фасоли, чечевицы и т. д.), призванных утолить голод, после которых подавали основное блюдо, включавшее рыбу либо яйца и сыр. В воскресенье, вторник, четверг и субботу каждый обычно получал целую порцию, а в дни поста, понедельник, среду и пятницу — одну порцию на двоих.
Кроме того, чтобы поддержать силы монахов, каждый день им выдавали порцию хлеба и стакан вина или пива.
В цистерцианских монастырях мирские братья были отделены от полноправных монахов: у них был свой дормиторий, своя трапезная, свой вход в церковь и т. д.
Цистерцианцы стремились строить свои аббатства как можно дальше от городов и деревень, чтобы преодолеть обмирщение, в котором за века, прошедшие со времен святого Бенедикта, погрязли «черные монахи», прежде всего клюнийцы. Тем не менее «белые монахи» тоже не могли полностью отгородиться от мира. К ним приходили миряне, члены монастырской «семьи», связанные с братьями узами родства или решившие служить обители. Привратник, который следил за входом в монастырь, периодически привечал бедняков, которым раздавали хлеб и остатки еды, не доеденной братьями.
В крупных монастырях всегда устраивалась больница — с часовней, трапезной, а порой и со своей кухней. В отличие от здоровых собратьев, пациенты могли рассчитывать на усиленное питание и прочие льготы: например, им разрешалось во время еды перекинуться парой слов и не посещать все длинные богослужения.
Все братья периодически отправлялись в больницу, где им делали кровопускание (minutio) — процедуру, которая считалась чрезвычайно полезной и даже необходимой для поддержания правильного баланса гуморов (крови, слизи, черной желчи и желтой желчи) в организме. После этой процедуры ослабшие иноки на несколько дней получали временные послабления, чтобы восстановить силы: освобождение от всенощных, вечерний паек и стакан вина, а порой и деликатесы вроде жареного цыпленка или гуся.
Помимо церкви, клуатра и основных зданий, где проходила жизнь монахов, послушников и конверсов, в монастырях было множество других построек: личные апартаменты аббата; странноприимный дом для бедных странников и гостиница для важных гостей; различные хозяйственные строения: амбары, погреба, мельницы и пекарни; конюшни, голубятни и т. д. Средневековые монахи занимались множеством ремесел (делали вино, варили пиво, выделывали кожи, обрабатывали металлы, работали по стеклу, производили черепицу и кирпичи) и активно осваивали природные богатства: корчевали и валили лес, добывали камень, уголь, железо и торф, осваивали соляные копи, возводили на реках водяные мельницы и т. д. Как бы сказали сегодня, монастыри были одними из главных центров технических инноваций.
ПУТЕВОДИТЕЛЬ ПО СРЕДНЕВЕКОВОМУ МОНАСТЫРЮ
Предположим, вы оказались в средневековом аббатстве. Как попасть в библиотеку? Когда начнется заутреня? Что значит этот колокольный звон? Куда пойти обедать? Историк Михаил Майзульс объясняет, как не перепутать послушника с аббатом и найти дорогу к умывальнику.
1. ВВЕДЕНИЕ
1. ВВЕДЕНИЕ
Христианское монашество возникло в египетской и сирийской пустынях. В III веке некоторые верующие, чтобы укрыться от мира с его искушениями и полностью посвятить себя молитве, стали уходить из языческих городов в безлюдные места. Первые монахи, практиковавшие крайнюю аскезу, жили либо в одиночестве, либо с несколькими учениками. В IV веке один из них, Пахомий из египетского города Фивы, основал первый общежительный (киновийный) монастырь и написал устав, который описывал, как монахам следует жить и молиться.
В том же столетии монастыри начали появляться и на западе римского мира — в Галлии и Италии. После 361 года бывший римский солдат Мартин основал под Пуатье общину отшельников, а после 371 года — монастырь Мармутье под Туром. Около 410 года святой Гонорат Арльский создал на одном из островков в Каннском заливе Леринское аббатство, а святой Иоанн Кассиан около 415 года — монастырь Сен-Виктор в Марселе. Позже благодаря усилиям святого Патрика и его последователей своя — очень суровая и аскетичная — традиция монашества появилась в Ирландии.
В отличие от отшельников, монахи общежительных монастырей объединялись под властью аббата и жили по уставу, созданному кем-то из отцов. В восточно- и западнохристианском мире существовало множество монастырских правил, но самым влиятельным стал устав, составленный около 530 года Бенедиктом Нурсийским для аббатства Монтекассино, которое он основал между Неаполем и Римом.
Бенедикт не требовал от своих монахов радикального аскетизма и постоянного сражения с собственной плотью, как во многих египетских или ирландских монастырях. Его устав был выдержан в духе умеренности и предназначался скорее для «начинающих». Братья должны были беспрекословно подчиняться настоятелю и не покидать стены монастыря (в отличие от ирландских монахов, которые активно странствовали).
Его устав формулировал идеал монастырской жизни и описывал, как ее организовать. В бенедиктинских монастырях время распределялось между богослужением, уединенной молитвой, душеспасительным чтением и физическим трудом. Однако в разных аббатствах это делали совершенно по-разному, а принципы, сформулированные в уставе, всегда требовалось уточнять и адаптировать к местным реалиям — образ жизни монахов на юге Италии и на севере Англии не мог не отличаться.
Постепенно из радикального выбора для немногих аскетов, готовых к воздержанию, бедности и послушанию, монашество превратилось в массовый институт, тесно связанный с миром. Даже умеренный идеал все чаще стал забываться, а нравы — разбалтываться. Поэтому история монашества полна призывов к реформе, которая должна была возвратить монахов к первоначальной строгости. В результате таких реформ в бенедиктинской «семье» возникали «подсемьи» — конгрегации монастырей, реформированных из одного центра и часто подчиненных «материнскому» аббатству.
Клюнийцы
Cамой влиятельной из таких «подсемей» стал Клюнийский орден. Аббатство Клюни было основано в 910 году в Бургундии: монахов оттуда приглашали реформировать другие обители, они основывали новые монастыри, и в итоге к XI–XII векам возникла огромная сеть, которая охватывала не только Францию, но и Англию, Испанию, Германию и другие земли. Клюнийцы добились иммунитета от вмешательства в свои дела мирских властей и местных епископов: орден был подотчетен только Риму. Хотя устав святого Бенедикта предписывал братьям трудиться и самим возделывать свои земли, в Клюни этот принцип был позабыт. Благодаря потокам пожертвований (в том числе за то, что клюнийцы неустанно служили заупокойные мессы по своим благодетелям) орден превратился в крупнейшего землевладельца. Монастыри получали подати и продукты от крестьян, возделывавших угодья. Теперь для монахов благородных кровей физический труд считался постыдным и отвлекавшим от главной задачи — богослужения (в обычные дни оно занимало семь часов, а в праздники и того больше).
Цистерцианцы
Обмирщение, восторжествовавшее среди клюнийцев и в других близких по духу монастырях, вновь пробудило мечты о возвращении к первоначальной строгости. В 1098 году аббат бургундского монастыря Молем по имени Роберт, отчаявшись привести братьев к строгости, с 20 монахами ушел оттуда и основал аббатство Сито. Оно стало ядром нового, Цистерцианского (от Cistercium — латинского названия Сито) ордена, и вскоре в Европе появились сотни аббатств-«дочерей». Цистерцианцы (в отличие от бенедиктинцев) носили не черные, а белые (из некрашеной шерсти) одеяния — поэтому их стали называть «белыми монахами». Они тоже следовали уставу святого Бенедикта, но стремились исполнять его буквально, чтобы вернуться к первоначальной строгости. Для этого требовалось удалиться в далекие «пустыни», сократить продолжительность богослужений и посвятить больше времени труду.
Отшельники и рыцари-монахи
Помимо «классических» бенедиктинцев, на Западе существовали монашеские общины, жившие по другим уставам или сохранявшие устав святого Бенедикта, но применявшие его принципиально иначе — например, отшельники, практиковавшие крайнюю аскезу в небольших общинах, такие как камальдулы (их орден был основан святым Ромуальдом), картезианцы (последователи святого Бруно) или гранмонтенсы (ученики святого Стефана из Мюре).
В эпоху Крестовых походов возникли духовно-рыцарские ордены: госпитальеры, тамплиеры, тевтонские рыцари и пр. Они были призваны защищать паломников, устремлявшихся в Палестину, сражаться с неверными и раздвигать границы христианского мира — не только на Святой земле, но и в Испании и Прибалтике.
Францисканцы и доминиканцы
В XIII веке появились принципиально новые, нищенствующие ордена. Самые известные из них — францисканцы, или меньшие братья, и доминиканцы [По имени святого Франциска Ассизского и святого Доминика Гусмана соответственно], или братья-проповедники. Они порвали с бенедиктинским идеалом ухода от мира и постоянного пребывания за стенами одной обители, чтобы, наоборот, идти в мир, проповедовать, обращать, сражаться с ересью, преподавать в университетах и т. д. И монастыри они строили не в горах и лесах, а в городах, где жила их паства. Стремясь к идеалу радикальной бедности, они поначалу не желали жить за счет доходов от земель и пытались прокормиться собственным трудом и сбором милостыни. Со временем их нищенство тоже стало формальностью, а аскетический идеал померк.
Одним из главных принципов монастырской жизни с самых ранних времен была добровольная бедность. Однако ее можно было понимать по-разному. Даже если монахи действительно отказывались от личного имущества (что происходило далеко не всегда), то многие монастыри накапливали богатства, владели землями, управляли людьми, а их братья активно пользовались своим привилегированным положением. Поэтому миряне в своих конфликтах с монахами так часто критиковали их за стяжательство, пьянство и распутство. Отсюда во многих европейских языках появились устойчивые выражения и поговорки, высмеивавшие пороки монашествующих. Например, итальянская «Preti, frati e polli non sono mai satolli» — «Попы, братья и куры никогда не бывают сыты».
2. ЖИТЕЛИ МОНАСТЫРЯ
2. ЖИТЕЛИ МОНАСТЫРЯ
Монастырь — это община монахов, которые добровольно отдали себя под власть аббата, чтобы вместе идти к спасению. Все иноки, вне зависимости от возраста, выступают в роли духовных сыновей отца-настоятеля. Однако среди братьев есть старшие, а есть младшие, есть привилегированные, а есть иноки «второго сорта».
Кроме того, любой монастырь — это еще и сложный административный и экономический механизм. Для того чтобы он работал, чтобы братия, насколько возможно, следовала уставу, аббат поручал многим братьям различные постоянные послушания. Список таких должностей, конечно, варьировался от аббатства к аббатству, однако в большинстве крупных обителей обязательно требовались приор, ризничий, трапезничий, кантор, библиотекарь, инфирмарий, привратник и т. д.
Хотя в идеальном монастыре братья, земные ангелы, должны были неустанно славить Творца и упражняться в аскезе, в реальности этот идеал часто наталкивался на непреодолимые препятствия. Жития и монастырские хроники полны рассказов о раздорах между монахами, о том, как братья, не желавшие умерщвлять свою плоть, изгоняли, а порой и убивали аббатов, пытавшихся их дисциплинировать (по старинной поговорке «Homo homini lupus, clericus clerico lupior, monachus monacho lupissimus» — «Человек человеку волк, клирик клирику — еще волчее, монах монаху — волчее некуда»).
2.1. Братия
2.1.1. Ученые братья
В бенедиктинских аббатствах были ученые братья (litterati), которые владели латынью, были подкованы в церковной премудрости, знали наизусть псалмы и могли участвовать в богослужении. Многие из них были отданы в монастырь еще в детстве (таких называли oblati — «пожертвованными», «дарованными», — либо innutriti — «вскормленными» в стенах обители). Только грамотные монахи могли рассчитывать на рукоположение в священники. Именно их назначали на административные должности, которые обеспечивали функционирование общины. Они же были авторами документов и сочинений (исторических хроник, житий святых, сборников чудес и видений, немногочисленных автобиографий), по которым мы знаем о жизни средневековых аббатств.
2.1.2. Конверсы
Но было и множество неграмотных (illiterati) иноков. Их называли мирскими братьями, конверсами (fratres conversi — то есть «обращенные», пришедшие в монастырь из мира), или «бородатыми братьями» (fratres barbati). В монастырях типа Клюни, где монахи почти отказались от ручного труда и посвятили большую часть времени богослужению, мирские братья занимались физической работой, жили отдельно и отличались от полноправных монахов одеянием (например, их коричневая ряса могла быть короче).
Цистерцианцы решили отказаться от труда крестьян, от которого целиком зависели клюнийцы, чтобы самостоятельно возделывать свои земли. Однако и они быстро пришли к тому, что тяжелый физический труд не позволяет посвящать достаточно времени молитве и созерцанию. Поэтому у них тоже появилась особая категория полубратьев — конверсы.
Если у клюнийцев конверс мог выучиться писать, овладеть церковной наукой и стать одним из litterati, в цистерцианских монастырях путь из конверсов в монахи был закрыт. Многие из них жили не в монастырях, а в отдаленных хозяйственных «подразделениях» (грангиях) — рядом с полями, виноградниками и другими угодьями, которые принадлежали аббатству. В монастыре у конверсов были отдельные дормитории и трапезные, и они были освобождены от многочасовых служб. Им разрешали ограничиться простой молитвой, состоявшей из определенного числа «Отче наш» и «Слава Отцу».
Конверсов было больше, чем монахов. Например, в XII веке в церкви Клерво, одного из старейших монастырей Цистерцианского ордена, для монахов в хоре было устроено 162 места, а для конверсов — 328.
2.1.3. Послушники
Послушники, или новиции [Novicii — от лат. novus — «новый»], — миряне, которые еще не прошли испытательный срок и еще не были приняты в общину. Послушники вовсе не всегда юны: среди них могли быть и взрослые, и даже престарелые люди, пожелавшие на склоне лет уйти от мира. Если аббат решал принять кандидата на послушание, ему в зале капитула выбривали на голове тонзуру [Тонзура (от лат. tondēre, «стричь») — круг, который выстригали на макушке у мужчины, получавшего посвящение в священнослужители или становящегося монахом. Этот знак, свидетельствовавший о принадлежности к католическому духовенству, был упразднен в 1973 году.], одевали в монашеское облачение (за исключением куколя — длинного плаща с капюшоном, который служил главной одеждой монаха) и поручали наставнику. В соответствии с уставом святого Бенедикта испытательный срок длился не меньше года. Если по его истечении кандидат все еще хотел остаться в монастыре и его признавали достойным этого, он приносил окончательные обеты и становился одним из братьев.
2.2. Монастырские должности
2.2.1. Аббат
Аббат (от арамейского слова «абба», или «авва», — «отец», как Иисус в Новом Завете обращался к Богу Отцу) — настоятель монастыря, отец монахов. На него возложено одновременно духовное попечение над общиной и мирская власть над всеми людьми, зданиями, землями и другими богатствами, принадлежащими монастырю. Он должен заботиться о материальном преуспевании братии, заниматься строительством, приумножать владения монастыря и защищать его от посягательств. Для этого в идеале ему требовалось быть одновременно и духовным лидером, и умелым политиком.
Как сказано в уставе святого Бенедикта, власть аббата над братией является «словно бы абсолютной» («quasi libera… potestate»), и это уточнение очень важно. Настоятель, викарий Христа и отец всех монахов, в своем полновластии все-таки ограничен уставом, а по важнейшим вопросам должен советоваться с братией (или некоторыми старцами).
Аббаты первых христианских монастырей чаще всего сами назначали себе преемника. Святой Бенедикт предпочел систему, когда настоятеля себе выбирает братия. В идеале нового отца монахи выбирали единодушно. Если так не получалось, аббата избирала «самая здравая часть» братии, пусть и в меньшинстве. Определить, что меньшинство действительно «здравое», можно было, прислушавшись к мнению старших и самых благочестивых иноков. Но что делать, если не все признают их авторитет? Со временем многие монастыри и ордена пришли к более ясному принципу, когда для победы было достаточно обычного большинства голосов. На практике общины монахов далеко не всегда могли защитить свою независимость и право избирать настоятелей. Во многих концах Европы аббатов назначали папы, государи (прежде всего императоры Священной Римской империи) и другие сеньоры, которые основывали обители, чтобы получать оттуда молитвы, отдавать туда своих младших отпрысков и хоронить там своих близких. Светские сеньоры считали основанные ими или их предками монастыри своей собственностью и не собирались отдавать назначение новых аббатов на откуп инокам.
2.2.2. Приор
Приор (от латинского prior — «первый») — помощник аббата, фактически его заместитель, в его отсутствие управлявший братией. В крупных монастырях бывал не один приор, а несколько.
Помимо главного приора (prior maior), в клюнийских аббатствах существовала должность клаустрального приора. Он следил за поддержанием дисциплины: каждый вечер обходил монастырь (этот осмотр назывался circa — от латинского слова, означавшего «вокруг», «кругом»), проверяя, чтобы все двери были закрыты, а монахи лежали в постелях, и отлавливал нарушителей, которых на следующий день ждало наказание на обвинительном капитуле. В этой задаче ему помогали «инспектора» (circatori), в частности следившие за тем, чтобы после сигнала к первому ночному богослужению братья тотчас вставали и не пытались еще поспать.
Звание приора также могли носить настоятели небольших монастырей (приоратов), которые отпочковались от главной обители, подчинялись ей и не имели статуса самостоятельного аббатства.
2.2.3. Келарь
Келарь (cellarius — от слова cella, «кладовая», «амбар») — эконом, «завхоз» обители, отвечающий за материальное благополучие и пропитание братии. В крупных монастырях у него было множество помощников, занимавшихся виноградниками и производством вина; мельницей, зернохранилищем и пекарней; садами и огородами; конюшнями, рыбными садками и т. д. Именно келарь покупал и продавал земли и леса, курировал всевозможные мастерские, отвечал за амбары и другие ресурсы. Он выдавал на кухни запасы хлеба и вина, рыбы, овощей, сыра и других продуктов — в зависимости от того, пост на дворе или праздник.
Поскольку его обязанности требовали неустанных забот, келаря могли освобождать от присутствия на главной мессе (ему разрешалось посещать только утреннюю) и от некоторых служб часов. Бенедиктинец Тьерри из Флёри (ум. после 1018 года) уточнял, что для охраны запасов келарю лучше спать в погребе вместе с двумя или тремя братьями.
2.2.4. Ризничий
Ризничий отвечал за ризницу (sacristia — от латинского sacrum, «священная утварь»), где хранились литургические сосуды, книги и облачения, а также реликвии, если в монастыре не было особой сокровищницы [На протяжении веков монастыри оставались важнейшими хранилищами святынь (мощей, чудотворных образов и различных предметов, связанных с земной жизнью Христа, Богоматери и святых), куда стекались толпы паломников. Святыни обеспечивали престиж, влияние и богатство. Монастыри стремились получить как можно больше реликвий и прославляли их, составляя перечни видений, исцелений и других чудес, совершенных в их стенах.]. Кроме того, в его обязанности входило поддерживать в церкви порядок, наливать в лампы масло, зажигать свечи, перед службой раздавать братьям облачения, посреди ночи бить в колокол, чтобы их разбудить и созвать в храм, выдавать священнику горячие угли, чтобы он мог погреть руки, и пр. Поскольку ризничий почти все время пребывал в храме, именно он принимал у мирян их дары, которые затем передавал елемозинарию (если речь шла о деньгах) или келарю (в тех случаях, когда верующие приносили сыр, яйца или другую снедь).
2.2.5. Библиотекарь
Библиотекарь (armarius — от латинского armarium, «шкаф») отвечал не только за книги (следил за их сохранностью, каталогизировал, выдавал братьям), но и за скрипторий (если он в монастыре был), где переписывались новые рукописи [Средневековые монастыри — это не только дома молитвы и сообщества аскетов, но и важнейшие интеллектуальные центры, где писались богословские трактаты и библейские комментарии, составлялись исторические хроники и сохранялась наука древних. Это библиотеки, скриптории и школы, а заодно художественные мастерские: монахи писали алтарные образы, вырезали фигуры святых из дерева или камня, изготавливали витражи, работали с металлом, эмалью, драгоценными камнями и т. д.].
Во многих монастырях библиотекарь одновременно служил прекантором, или старшим певчим, который следил за ритмом богослужения. Именно он обучал детей, отданных в монастырь, чтению, письму и пению [Сборники монастырских обычаев XII–XIII веков часто уточняли, что библиотекаря-прекантора следует избирать среди тех иноков, которые сами выросли в монастыре и успели досконально выучить распорядок служб и другую церковную премудрость.].
Библиотекарь также играл важную роль в поминовении усопших, которое стало одной из главных задач монастырей. Именно он заносил в некролог (список умерших по дням смерти) или на поля календаря с праздниками святых имена скончавшихся братьев и членов монастырской «семьи» [Когда в 1122 году Петр Достопочтенный стал аббатом Клюни, на его попечении оказалось 300–400 монахов. Однако вместе с ними он должен был взять на себя заботу о тысячах умерших братьев, чьи имена были записаны в некрологе. В память о них столько же бедняков регулярно получали трапезу. Так что ему пришлось ограничить число поминальных служб, которые могли совершаться в день, и число раздаваемых «пайков». Но даже после сокращения его монастырь каждый год кормил не менее 18 тысяч бедняков — население крупного города того времени.].
Чтобы сделать максимально эффективным заступничество за душу умершего брата, призывали коллег из других обителей. С каролингских времен [Каролинги — королевская, а потом императорская династия, которая в VIII–X веках правила в обширной Франкской державе, а потом в королевствах, образовавшихся после ее раздела.] крупные монастыри стали объединяться в духовные братства, которые складывали свои молитвы в общую корзину. Для того чтобы эта система работала, имена усопших с просьбой молиться за них записывали на лист пергамена. С этим списком инок-вестник отправлялся по братским обителям. Там к нему пришивались другие листы с перечислением местных мертвецов и ставилась специальная запись (titulus), подтверждавшая, что он действительно у них побывал. После этого вестник смерти следовал дальше. В итоге к одному листу прирастал целый свиток, который часто оказывался настолько тяжел, что для его транспортировки приходилось брать осла или мула. Самый древний из сохранившихся «свитков мертвых» восходит к X веку.
Многие вестники преодолевали огромные расстояния. Так, монах, отправившийся в путь, чтобы возвестить о кончине Гуифреда, графа Сердани и аббата Сен-Мартен-де-Канигу (в предгорьях Французских Пиренеев), в итоге собрал около сотни tituli с именами монастырей, которые посетил, а его свиток вытянулся на 33,6 метра. Он путешествовал два года; если соединить линией те обители, где он ходатайствовал о молитвах за Гуифреда, выйдет порядка 3800 километров.
2.2.6. Елемозинарий
Елемозинарий (eleemosynarius — от греческого «милость», «милостыня») отвечал за прием бедняков и простых паломников, которые стучались в двери обители, прося о крове и пропитании. В Клюни елемозинарий должен был каждую неделю поставлять еду и питье для неимущих из городка, образовавшегося вокруг монастыря, и обеспечивал 18 избранных бедняков, которые были приписаны к аббатству. За благочестивое поведение и посещение некоторых служб их селили в странноприимном доме, одаряя новой одеждой (на Пасху) и башмаками (на Рождество).
Для пропитания бедняков елемозинарий после трапезы собирал со столов остатки еды и сливал недопитое вино. Кроме того, в течение 30 дней после смерти кого-то из братьев (пока на помин его души служили 30 заупокойных месс) его порцию тоже отдавали бедным, дабы облегчить загробную участь покойного.
2.2.7. Госпиталий
Госпиталий (hospitalarius — от латинского hospes, «гость», «чужеземец») отвечал за прием почетных — знатных, богатых и прибывших верхом — гостей. В Клюни для таких посетителей и паломников в XI веке к странноприимному дому длиной в 50 метров было пристроено два дормитория, мужской и женский, с общей трапезной. Госпиталий инструктировал гостей о том, как они должны вести себя в монастыре, и показывал им важнейшие святыни, выступая в роли экскурсовода.
2.2.8. Инфирмарий
Санитарный брат (infirmarius — от латинского infirmus, «больной», «немощный») отвечал за помощь заболевшим братьям, а также калекам и старикам. На эту должность годился лишь монах-священник, так как недужные монахи, которые не могли добраться до церкви, должны были слушать богослужение у себя — для этого при больнице устраивалась своя часовня.
В обязанности санитарного брата также входила забота о монастырском огороде, где выращивались лекарственные растения, и приготовление из них лечебных снадобий. Больные могли рассчитывать на различные дисциплинарные послабления — и в том числе на более лакомый и обильный паек. Например, в монастыре Сен-Пьер-де-Без во Франции санитарный брат должен был выдавать им миндальные орехи и чернослив, а также кормить их диетическими цыплятами.
3. ВРЕМЯ И ДИСЦИПЛИНА
3. ВРЕМЯ И ДИСЦИПЛИНА
В идеальном монастыре идеальный монах должен был посвятить свою жизнь неустанной молитве. Молитва могла быть коллективной (как так называемая литургия, или служба, часов, состоявшая прежде всего из пения псалмов), а могла — личной, уединенной.
Бенедиктинский устав и обычаи различных монастырей, которые его конкретизировали и на разный лад толковали, также предписывали инокам читать душеполезные тексты и трудиться. Труд (от возделывания земли до переписки книг) требовался не только для того, чтобы обеспечить выживание братии или сохранение христианской мудрости. Он был одной из форм аскезы, призванной бороться с леностью и унынием — главными опасностями, подстерегающими монахов.
Само собой, тело монаха требовало еды, отдыха и сна, но их продолжительность и распорядок тоже были строго регламентированы. Устав, местные обычаи и воля аббата определяли, когда монаху бодрствовать, а когда спать; когда петь псалмы, а когда трудиться; когда поститься, а когда есть почти вдоволь.
Отказавшись от собственной воли, монах должен был подчинить свое тело и время неизменному циклу богослужений, которые со временем стали главной миссией бенедиктинцев [Как писал о Клюни бургундский монах Рауль Глабер (985 — после 1047), «…в этом монастыре… богослужение не прекращается ни на минуту с первого часа ночи до самого отхода ко сну; мессы служат с такой торжественностью, благочестием и почитанием святынь, что кажется, будто видишь перед алтарем ангелов, а не смертных».].
Дисциплина, призванная защитить монахов от соблазнов и привести их (и тех, за кого они молятся) к спасению, требовала тщательной координации всех сторон жизни обители и подчинения каждого общему ритму. Братья вместе, по сигналу колокола, пробуждаются посреди ночи для первой службы, по сигналу еще семь раз в день собираются в церковь, по другому сигналу идут на трапезу…
Немецкий социолог Макс Вебер и американский историк техники Льюис Мамфорд видели в средневековых монастырях с их хронологической дисциплиной прообраз современного производства и современного общества с его культом точности и пунктуальности. В монастыре контроль над временем каждого из монахов и стремление установить для всех общий ритм прежде всего были нацелены на «производство» спасения. В цеху капиталистической фабрики — на повышение производительности. И хотя это сходство не стоит переоценивать, никто в Средние века (по крайней мере, до XIV–XV столетий) не был так озабочен временем и так не нуждался в инструментах его измерения, как монахи.
3.1. Год и неделя
Время, по которому жили монастыри, было выстроено в соответствии с несколькими циклами: дня, разделенного на семь или восемь канонических часов (богослужений, на которые братья собирались с середины ночи до заката); недели, состоящей из семи дней, начинающихся с воскресенья (feria prima), когда Церковь вспоминает воскресение Христа из мертвых; года — с его чередой фиксированных (как Рождество, которое всегда отмечается 25 декабря) и подвижных (как Пасха, которая приходится на одно из воскресений с 22 марта по 25 апреля) праздников.
Год был разделен на два сезона: лето (от Пасхи до Дня Всех Святых, 1 ноября) и зиму (от Дня Всех Святых до Пасхи). От них зависел не только порядок и продолжительность богослужения, но и многие бытовые вопросы. Так, зимой монахи чаще всего могли рассчитывать лишь на один прием пищи в день (в середине дня или уже в районе 18:00), а летом — на две трапезы (обед в районе полудня и, если не было поста, еще и на легкий ужин около 17:00–18:00). Легко представить, как было тяжело, вставая ночью, а потом целый день молясь и трудясь, ждать трапезы.
3.2. День монаха
Главная задача монаха — это неустанная молитва и богослужение (Opus Dei). Основным инструментом молитвы служила Псалтирь, включающая 150 псалмов. Задача состояла в том, чтобы за неделю пропеть их все. Псалмы были распределены между семью или восемью богослужениями (ночные службы часто могли сдваиваться — отсюда вариации в их числе), которые принято называть литургией часов.
Все начиналось с утрени (matutinae), которую служили в середине ночи; затем следовали лауды, или хваления (laudes), — c первыми лучами солнца; первый час (prima) — на рассвете; третий час (tertia) — в районе 9 утра; шестой час (sexta) — около полудня; девятый час (nona) — в районе 15:00; вечерня (vesperae) — вечером до заката; и повечерие (completorium) — между заходом солнца и отходом ко сну в темноте.
Кроме того, монахи собирались на мессы — главные службы, во время которых совершалось таинство евхаристии: хлеб и вино, как гласила католическая доктрина, пресуществлялись в тело и кровь Христовы.
В средневековых монастырях обычно служили две мессы в день: утреннюю и большую, или торжественную (missa magna / maior). Кроме них, было еще множество частных, прежде всего поминальных месс — в память об умерших монахах, своих кровных родственниках, покровителях монастыря и членах монастырской «семьи» (familia) — мирянах, которые посвятили себя служению аббатству [Некоторые из них жили в самой обители; другие, с семьями, где-то неподалеку.].
3.3 Неравные часы
Дневные службы в монастырях были приурочены к первому, третьему, шестому и девятому часам. Однако, скажем, шестой час — это вовсе не шесть утра или шесть вечера по современному счету.
Часы, которые так часто упоминаются в монастырских текстах, — это не привычные нам 24 часа, равные промежутки времени, на которые делятся сутки. Средневековые часы — неравные (в средневековой Руси их называли «косыми»). День с ночью делились на 12 часов. Но поскольку соотношение светового дня и ночи меняется от сезона к сезону, то длина дневных и ночных часов тоже все время варьируется. Зимой, когда солнце заходит рано и встает поздно, ночные часы были длиннее, а летние — короче; летом — наоборот. Отсчет ночных часов начинался с заката, а дневных — с рассвета. Пропорция дневных и ночных часов в течение суток зависела не только от времени года, но и от географической широты. Так, в Египте соотношение самого длинного и самого короткого дневного часа в переводе на наши минуты составляет 67 к 53, а на севере Англии — 90 к 30.
В Штайммхаймском миссале, роскошной богослужебной рукописи, созданной около 1170 года для монастыря святого Михаила в Хильдесхайме, на каждом из листов календаря сверху, над названием месяца, нарисован круг, разделенный на 24 «лепестка». Одни «лепестки» закрашены синим, другие — золотым. Они показывают соотношение часов дня и ночи в каждом из месяцев. Например, в январе в сутках в среднем насчитывается 8 дневных и 16 ночных часов.
В монастырях службы часов не были жестко закреплены за конкретным временем. Важно было уместить их все в сутки. В разных концах Европы и в разные эпохи точная привязка могла меняться. Например, с течением веков службу девятого часа (nona) постепенно сместили к полудню — отсюда английское слово noon, «полдень».
Привычные нам равные часы в Средневековье тоже были известны. Однако они долго не имели никакого практического значения и начали реально применяться только в XIII–XIV веках, когда были изобретены, а потом постепенно распространились механические часы. Этот сложный механизм позволял измерять течение времени вне привязки к смене дня и ночи, рассветам и закатам.
3.4. Измерение времени
Для того чтобы координировать цикл богослужений, да и всю жизнь монахов, требовалось как-то измерять время. Самой сложной задачей было ночью определить час, когда братии было пора вставать на утреню.
Днем помогало наблюдение за длиной тени (во многих монастырях на стенах до сих пор сохранились солнечные часы), а ночью — за звездами. В одном из аббатств на Луаре в XI веке был составлен небольшой трактат под названием «Horologium stellare monasticum» («Монастырские звездные часы»). Монах-дежурный, которому был поручен контроль над побудкой братии, должен был расположиться в монастырском дворе, клуатре, и там наблюдать за положением определенных звезд по отношению к семи окнам дормитория, пяти окнам трапезной, а также окнам часовни Cвятого Аньяна, библиотеки и других строений. Когда на небосводе появлялась та или иная звезда, приходило время звонить в колокол, поднимать братию, зажигать в церкви светильники и т. д.
Однако в пасмурную погоду такие методы не работали. Тогда использовались различные приспособления, которые позволяли отмерять одинаковые отрезки времени: свечи, на которых на равном расстоянии наносили метки, песочные часы или сложные водяные механизмы (клепсидры) и, наконец, механические часы, совершившие настоящую революцию в измерении времени.
3.5. Звуки времени
Тонкая настройка монашеской жизни была бы невозможна без множества звуковых сигналов — прежде всего звона больших и малых колоколов. Они призывали монахов на службы часов и на мессу, извещали их о том, что пора идти в трапезную, и регламентировали физический труд.
Гильом Дюран, епископ Мендский, в XIII веке различал шесть типов колоколов: squilla в трапезной, cimballum в клуатре, nola в церковных хорах, nolula или dupla в часах, campana — на колокольне, signum — на башне.
В зависимости от задач в колокола звонили по-разному. Например, призывая монахов на службу первого часа и на повечерие, ударяли один раз, а на службы третьего, шестого и девятого часов — трижды. Кроме того, в монастырях использовалась деревянная доска (tabula) — например, по ней били, чтобы возвестить братии о том, что один из монахов находится при смерти.
3.6. Расписание
В разных аббатствах был свой распорядок дня — в зависимости от дня недели, простых или праздничных дней и т. д. Например, в Клюни в период весеннего равноденствия, ближе к Пасхе, расписание могло выглядеть так (все привязки к астрономическим часам приблизительны):
Около 00:30 — Первое пробуждение; монахи собираются на всенощную.
02:30 — Братия снова ложится спать.
04:00 — Утреня.
04:30 — Снова ложатся спать.
05:45–06:00 — Вновь встают с рассветом.
06:30 — Первый канонический час; после него монахи из церкви идут в зал капитула (чтения из устава или Евангелия; обсуждение административных вопросов; обвинительный капитул: монахи признаются в собственных нарушениях и обвиняют в них других братьев).
07:30 — Утренняя месса.
08:15–09:00 — Индивидуальные молитвы.
09:00–10:30 — Служба третьего часа, за которой следует главная месса.
10:45–11:30 — Физический труд.
11:30 — Служба шестого часа.
12:00 — Трапеза.
12:45–13:45 — Полуденный отдых.
14:00–14:30 — Служба девятого часа.
14:30–16:15 — Работа в саду или в скриптории.
16:30–17:15 — Вечерня.
17:30–17:50 — Легкий ужин (кроме дней поста).
18:00 — Повечерие.
18:45 — Братия отходит ко сну.
4. АРХИТЕКТУРА МОНАСТЫРЯ
4. АРХИТЕКТУРА МОНАСТЫРЯ
Бенедикт Нурсийский в своем уставе предписывал, что обитель должна быть построена как замкнутое и изолированное пространство, позволяющее максимально отгородиться от мира и его соблазнов: «Монастырь же, если сие возможно, так должен быть устроен, чтобы все необходимое, то есть вода, мельница, рыбный садок, огород и разные ремесла были внутри монастыря, дабы не было монахам необходимости выходить за стены, что вовсе не служит на пользу душ их».
Если архитектуру романского и тем более готического храма, с их высокими окнами и сводами, устремленными к небесам, часто уподобляли молитве в камне, то планировку монастыря, с его помещениями, предназначенными только для монахов, послушников и конверсов, можно назвать дисциплиной, воплощенной в стены и галереи. Монастырь — это замкнутый мир, где десятки, а порой и сотни мужчин или женщин должны вместе идти к спасению. Это сакральное пространство (церковь уподобляли Небесному Иерусалиму, клуатр — райскому саду и т. д.) и одновременно сложный хозяйственный механизм с амбарами, кухнями и мастерскими.
Конечно, средневековые аббатства вовсе не строились по одному плану и были совершенно не похожи друг на друга. Раннесредневековый ирландский монастырь, где дюжина братьев-отшельников, практиковавших крайнюю аскезу, жила по крошечным каменным кельям, трудно сравнить с огромным аббатством Клюни периода его расцвета. Там было несколько дворов-клуатров (для монахов, послушников и больных), отдельные покои для аббата и гигантская базилика — т. н. церковь Клюни III (1088–1130), которая до строительства нынешнего собора Святого Петра в Риме (1506–1626) была самым большим храмом католического мира. Монастыри нищенствующих орденов (прежде всего францисканцев и доминиканцев, которые обычно строились посреди городов, куда братья шли проповедовать) совсем не похожи на бенедиктинские обители. Последние часто воздвигали в лесах или на горных утесах, как Мон-Сен-Мишель на скалистом островке у побережья Нормандии или Сакра-ди-Сан-Микеле в Пьемонте (это аббатство стало прообразом альпийского монастыря, описанного в «Имени розы» Умберто Эко).
Архитектура монастырских церквей и устройство всего аббатства, конечно, зависели от местных традиций, доступных строительных материалов, размера братии и ее финансовых возможностей. Однако еще было важно, насколько обитель была открыта миру. Например, если монастырь — благодаря хранящимся там реликвиям или чудотворным образам — притягивал массу паломников (как аббатство Сент-Фуа в Конке, Франция), там требовалось обустроить инфраструктуру для их приема: например, расширить и переустроить храм, чтобы пилигримы могли получить доступ к желанным святыням и не передавили друг друга, построить странноприимные дома.
Самый древний и самый известный из средневековых планов монастырей был составлен в первой половине IX века в германском аббатстве Райхенау для Гозберта, аббата Санкт-Галлена (в современной Швейцарии). На пяти листах пергамена (общим размером 112 × 77,5 см) изображен не реальный, но идеальный монастырь. Это огромный комплекс с десятками зданий и 333 подписями, которые указывают названия и назначение различных строений: церквей, скриптория, дормитория, трапезной, кухонь, пекарни, пивоварни, резиденции аббата, больницы, дома для монахов-гостей и т. д.
Мы выберем более простой план, который показывает, как в XII веке мог быть устроен типичный цистерцианский монастырь, похожий на аббатство Фонтене, основанное в Бургундии в 1118 году. Поскольку структура цистерцианских аббатств в основном следовала более древним моделям, этот план может многое рассказать о жизни в монастырях и других бенедиктинских «семейств».
4.1. Церковь
В отличие от клюнийцев, цистерцианцы стремились к максимальной простоте и аскетизму форм. Они отказались от венцов из капелл в пользу плоской апсиды [Полукруглый, многоугольный или прямоугольный выступ на восточной оконечности храма, где, как правило, располагался алтарь.] и почти целиком изгнали из интерьеров фигурный декор (статуи святых, сюжетные витражи, сцены, вырезанные на капителях). В их церквях, которые должны были соответствовать идеалу суровой аскезы, восторжествовала геометрия.
Как и абсолютное большинство католических храмов того времени, цистерцианские церкви строились в форме латинского креста (где вытянутый неф под прямым углом пересекала перекладина — трансепт), а их внутреннее пространство было разделено на несколько важных зон.
На восточной оконечности располагался пресвитерий (A), где стоял главный алтарь, на котором священник служил мессу, а рядом в часовнях, устроенных в рукавах трансепта, помещались дополнительные алтари.
Врата, устроенные на северной стороне трансепта (B), обычно вели на монастырское кладбище. C южной стороны, которая примыкала к другим монастырским строениям, можно было по лестнице (C) подняться в монастырскую спальню — дормиторий (см. п. 4.8 ниже), а рядом располагалась дверь (D), через которую монахи входили и выходили в клуатр (см. п. 4.2 ниже).
Дальше, на пересечении нефа с трансептом, располагались хоры (E). Там монахи собирались на службы часов и на мессы. В хорах друг напротив друга параллельно стояли два ряда скамей или кресел [Англ. stalls, фр. stalles.]. В позднее Средневековье в них чаще всего делались откидывающиеся сиденья, так что монахи во время утомительных служб могли либо сидеть, либо стоять, облокотившись на небольшие консоли — мизерикорды [Вспомним французское слово misericorde («сострадание», «милосердие») — такие полочки, действительно, были милостью для уставших или немощных братьев.].
За хором были установлены скамьи (F), где во время богослужения располагались больные братья, временно отделенные от здоровых, а также послушники. Далее шла перегородка [Англ. rood screen, фр. jubé.], на которой устанавливали большое распятие (G). В приходских церквях, соборах и монастырских храмах, куда пускали паломников, она отделяла хор и пресвитерий, где проводилось богослужение и располагались клирики, от нефа, куда имели доступ миряне. Миряне не могли заходить за эту границу и фактически не видели священника, который вдобавок стоял к ним спиной. В Новое время большинство этих перегородок было снесено, поэтому, когда мы входим в какой-то средневековый храм, нужно представить, что раньше его пространство вовсе не было едино и доступно для всех.
В цистерцианских церквях в нефе мог находиться хор для конверсов (H) — мирских братьев. Из своего клуатра они попадали в храм через специальный вход (I). Он располагался недалеко от западного портала (J), через который в церковь могли заходить миряне.
4.2. Клуатр
Четырехугольная (реже — многоугольная или даже круглая) галерея, которая с юга примыкала к церкви и связывала воедино основные монастырские строения. В центре часто разбивали сад. В монастырской традиции клуатр уподобляли окруженному стеной Эдему, Ноеву ковчегу, где семейство праведника спасалось от вод, посланных грешникам в наказание, Соломонову храму или Небесному Иерусалиму. Название галерей происходит от латинского claustrum — «замкнутое, огороженное пространство». Потому в Средние века так могли называть как центральный двор, так и всю обитель целиком.
Клуатр служил средоточием монастырской жизни: по его галереям монахи переходили из спальни в церковь, из церкви — в трапезную, а из трапезной, например, в скрипторий. Там находился колодец и место для умывания — lavatorium (см. п. 4.3 ниже). В клуатре также проводились торжественные процессии: например, в Клюни каждое воскресенье между третьим часом и главной мессой братья во главе с одним из священников шествовали по монастырю, окропляя все помещения святой водой.
Во многих бенедиктинских монастырях, таких как аббатство Санто-Доминго-де-Силос (Испания) или Сен-Пьер-де-Муассак (Франция), на капителях колонн, на которые опирались галереи, было вырезано множество сцен из Библии, житий святых, аллегорических образов (как противостояние пороков и добродетелей), а также устрашающие фигуры демонов и различных монстров, сплетенные друг с другом звери и т. д. Цистерцианцы, стремившиеся уйти от излишней роскоши и любых изображений, которые могли отвлечь монахов от молитвы и созерцания, изгнали подобный декор из своих монастырей.
4.3. Умывальник
В Чистый четверг на Страстной неделе — в память о том, как Христос перед Тайной вечерей омыл ноги своим ученикам — монахи во главе с аббатом там смиренно мыли и целовали ноги беднякам, которых приводили в монастырь.
В галерее, которая примыкала к церкви, каждый день перед повечерием братия собиралась, чтобы послушать чтение какого-то благочестивого текста — collatio [Это название возникло оттого, что святой Бенедикт рекомендовал для этого «Собеседования» («Collationes») Иоанна Кассиана (около 360 — около 435) — аскета, который одним из первых перенес из Египта на Запад принципы монастырской жизни. Потом словом collatio стали называть и перекус или стакан вина, который в постные дни выдавали монахам в этот вечерний час (отсюда французское слово collation — «закуска», «легкий ужин»).].
4.4. Ризница
Помещение, в котором под замком хранились литургические сосуды, богослужебные облачения и книги (если в монастыре не было специальной сокровищницы, то и реликвии), а также важнейшие документы: исторические хроники и сборники хартий, в которых перечислялись покупки, дарения и другие акты, от которых зависело материальное благополучие обители.
4.5. Библиотека
Рядом с ризницей располагалась библиотека. В небольших общинах она больше напоминала каморку с книгами, в огромных аббатствах была похожа на величественное хранилище, в котором персонажи «Имени розы» Умберто Эко ищут запретный том Аристотеля.
Что читали монахи в разные времена и в разных концах Европы, мы можем представить благодаря описям средневековых монастырских библиотек. Это списки Библии или отдельных библейских книг, комментарии к ним, литургические рукописи, сочинения Отцов Церкви и авторитетных богословов [Амвросия Медиоланского, Августина Гиппонского, Иеронима Стридонского, Григория Великого, Исидора Севильского и др.], жития святых, сборники чудес, исторические хроники, трактаты по каноническому праву, географии, астрономии, медицине, ботанике, латинские грамматики, творения древнегреческих и древнеримских авторов… Хорошо известно, что очень многие античные тексты дошли до наших дней только потому, что их, несмотря на подозрительное отношение к языческой мудрости, сохранили средневековые монахи [В каролингские времена самые богатые монастыри — такие как Санкт-Галлен и Лорш в германских землях или Боббио в Италии — обладали 400–600 томами. Каталог библиотеки монастыря Сен-Рикье на севере Франции, составленный в 831 году, насчитывал 243 тома. В хронике, написанной в XII веке в монастыре Сен-Пьер-ле-Виф в Сансе, приводится список рукописей, которые приказал переписать или отреставрировать аббат Арно. Помимо библейских и богослужебных книг, он включал комментарии и богословские сочинения Оригена, Августина Гиппонского, Григория Великого, страсти мученика Тибуртия, описание переноса мощей святого Бенедикта в монастырь Флёри, «Историю лангобардов» Павла Диакона и т. д.].
Во многих монастырях при библиотеке функционировали скриптории, где братья переписывали и украшали новые книги. До XIII века, когда в городах стали множиться мастерские, где работали переписчики-миряне, монастыри оставались главными производителями книг, а монахи — главными их читателями.
4.6. Зал капитула
Административный и дисциплинарный центр монастыря. Именно там каждое утро (после службы первого часа летом; после третьего часа и утренней мессы зимой) монахи собирались, чтобы прочесть одну из глав (capitulum) бенедиктинского устава. Отсюда — название зала. Помимо устава, там зачитывали фрагмент из мартиролога (списка святых, память которых праздновалась в каждый из дней) и некролога (списка усопших братьев, покровителей монастыря и членов его «семьи», за которых монахи в этот день должны вознести молитвы).
В этом же зале аббат наставлял братию и порой совещался с избранными иноками. Там послушники, которые прошли испытательный срок, вновь просили постричь их в монахи. Там настоятель принимал сильных мира сего и решал конфликты между монастырем и церковными властями или светскими сеньорами. Там же проходил «обвинительный капитул» — после чтения устава аббат произносил: «Если кому-то есть что сказать, пусть говорит». И тогда те монахи, которые знали за кем-то или за собой какое-то нарушение (например, опоздали на службу или оставили у себя хотя бы на один день найденную вещь), должны были при остальной братии в нем признаться и понести наказание, которое назначит настоятель.
Фрески, украшавшие капитулярные залы многих бенедиктинских аббатств, отражали их дисциплинарное призвание. Например, в Санкт-Эммерамском монастыре в Регенсбурге были сделаны росписи на тему «ангелической жизни» монахов, борющихся с искушениями, по образцу святого Бенедикта — их отца и законодателя. В монастыре Сен-Жорж-де-Бошервиль в Нормандии на аркадах капитулярной залы были вырезаны изображения телесных наказаний, к которым приговаривали провинившихся иноков.
4.7. Помещение для разговоров
Устав святого Бенедикта предписывал братьям большую часть времени пребывать в молчании. Тишина считалась матерью добродетелей, а замкнутые уста — «условием покоя сердца». Сборники обычаев разных монастырей резко ограничивали те места и моменты дня, когда братья могли общаться друг с другом, а жития описывали тяжкие кары, которые падают на головы болтунов. В некоторых аббатствах различали «великое молчание» (когда вообще запрещено говорить) и «малое молчание» (когда можно было говорить вполголоса). В отдельных помещениях — церкви, дормитории, трапезной и т. д. — праздные беседы и вовсе были запрещены. После повечерия во всей обители должна была наступить абсолютная тишина.
В случае крайней необходимости поговорить можно было в специальных помещениях (auditorium). В цистерцианских монастырях их могло быть два: один для приора и монахов (рядом с залом капитула), второй прежде всего для келаря и конверсов (между их трапезной и кухней).
Чтобы облегчить коммуникацию, в некоторых аббатствах разрабатывали специальные языки жестов, которые позволяли передавать простейшие сообщения, формально не нарушая устава. Такие жесты означали не звуки или слоги, а целые слова: названия различных помещений, повседневных предметов, элементов богослужения, литургических книг и т. д. Перечни таких знаков сохранились во многих монастырях. Например, в Клюни насчитывалось 35 жестов для описания пищи, 22 — для предметов одежды, 20 — для богослужения и т. д. Чтобы «сказать» слово «хлеб», следовало сделать двумя мизинцами и двумя указательными пальцами круг, так как хлеб обычно выпекался круглым. В разных аббатствах жесты были совершенно различны, и жестикулирующие монахи Клюни и Хирсау друг друга не поняли бы.
4.8. Спальня, или dormitorium
Чаще всего эта комната находилась на втором этаже, над залом капитула или рядом с ним, и в нее можно было попасть не только из клуатра, но и по переходу из церкви. 22-я глава бенедиктинского устава предписывала, что каждый инок должен спать на отдельной кровати, желательно в одном помещении:
«<…> …если же многочисленность их не позволяет это устроить, пусть спят по десяти, или двадцати, со старшими, на коих лежит попечение о них. Лампада в спальне пусть горит до самого утра. Спать должны в одеждах своих, опоясанные поясами или вервями. Когда спят, ножичков своих, которыми работают, обрезывают ветви и подобное, пусть не имеют при боках своих, чтобы не поранить себя во время сна. Монахи всегда должны быть наготове и, как только дан знак, без промедления вставши, спешить, один другого упреждая, на дело Божие, чинно, однако ж и скромно. Юнейшие братия не должны иметь кроватей друг подле друга, но пусть перемешаны бывают они со старцами. Вставая на дело Божие, пусть друг друга братски поощряют, рассеивая извинения, придумываемые сонливыми».
Бенедикт Нурсийский наставлял, что инок должен спать на простой циновке, укрывшись одеялом. Однако его устав предназначался для монастыря, расположенного на юге Италии. В северных землях — скажем, в Германии или в Скандинавии — соблюдение этого указания требовало гораздо большей (часто почти невозможной) самоотверженности и презрения к плоти. В различных монастырях и орденах, в зависимости от их строгости, дозволялись разные меры комфорта. Например, францисканцы должны были спать на голой земле или на досках, а циновки разрешались только тем, кто был физически слаб.
4.9. Теплая комната, или calefactorium
Поскольку почти все помещения монастыря не отапливались, в северных землях устраивалась специальная теплая комната, где поддерживался огонь. Там монахи могли чуть согреться, растопить замерзшие чернила или навощить обувь.
4.10. Трапезная, или refectorium
В крупных монастырях трапезные, которые должны были вмещать всю братию, были очень внушительны. Например, в парижском аббатстве Сен-Жермен-де-Пре трапезная составляла 40 метров в длину и 20 метров в ширину. Длинные столы со скамьями размещались в форме буквы «П», и вся братия размещалась за ними в порядке старшинства — так же, как в хоре церкви.
В бенедиктинских монастырях, где, в отличие от цистерцианских, было множество культовых и дидактических образов, в трапезных часто писали фрески с изображением Тайной вечери. Монахи должны были идентифицировать себя с апостолами, собравшимися вокруг Христа.
4.11. Кухня
Цистерцианская диета в основном была вегетарианской, с добавлением рыбы. Специальных поваров не было — братья по неделе трудились на кухне, в субботу вечером бригада дежурных уступала место следующей.
Большую часть года монахи получали лишь одну трапезу в день, ближе к вечеру. От середины сентября до Великого поста (начинающегося примерно в середине февраля) они впервые могли поесть после девятого часа, а в Великий пост — после вечери. Лишь после Пасхи монахи получали право на еще одну трапезу около полудня.
Чаще всего монастырский обед состоял из бобов (фасоли, чечевицы и т. д.), призванных утолить голод, после которых подавали основное блюдо, включавшее рыбу либо яйца и сыр. В воскресенье, вторник, четверг и субботу каждый обычно получал целую порцию, а в дни поста, понедельник, среду и пятницу — одну порцию на двоих.
Кроме того, чтобы поддержать силы монахов, каждый день им выдавали порцию хлеба и стакан вина или пива.
4.12. Трапезная для конверсов
В цистерцианских монастырях мирские братья были отделены от полноправных монахов: у них был свой дормиторий, своя трапезная, свой вход в церковь и т. д.
4.13. Вход в монастырь
Цистерцианцы стремились строить свои аббатства как можно дальше от городов и деревень, чтобы преодолеть обмирщение, в котором за века, прошедшие со времен святого Бенедикта, погрязли «черные монахи», прежде всего клюнийцы. Тем не менее «белые монахи» тоже не могли полностью отгородиться от мира. К ним приходили миряне, члены монастырской «семьи», связанные с братьями узами родства или решившие служить обители. Привратник, который следил за входом в монастырь, периодически привечал бедняков, которым раздавали хлеб и остатки еды, не доеденной братьями.
4.14. Больница
В крупных монастырях всегда устраивалась больница — с часовней, трапезной, а порой и со своей кухней. В отличие от здоровых собратьев, пациенты могли рассчитывать на усиленное питание и прочие льготы: например, им разрешалось во время еды перекинуться парой слов и не посещать все длинные богослужения.
Все братья периодически отправлялись в больницу, где им делали кровопускание (minutio) — процедуру, которая считалась чрезвычайно полезной и даже необходимой для поддержания правильного баланса гуморов (крови, слизи, черной желчи и желтой желчи) в организме. После этой процедуры ослабшие иноки на несколько дней получали временные послабления, чтобы восстановить силы: освобождение от всенощных, вечерний паек и стакан вина, а порой и деликатесы вроде жареного цыпленка или гуся.
4.15. Другие постройки
Помимо церкви, клуатра и основных зданий, где проходила жизнь монахов, послушников и конверсов, в монастырях было множество других построек: личные апартаменты аббата; странноприимный дом для бедных странников и гостиница для важных гостей; различные хозяйственные строения: амбары, погреба, мельницы и пекарни; конюшни, голубятни и т. д. Средневековые монахи занимались множеством ремесел (делали вино, варили пиво, выделывали кожи, обрабатывали металлы, работали по стеклу, производили черепицу и кирпичи) и активно осваивали природные богатства: корчевали и валили лес, добывали камень, уголь, железо и торф, осваивали соляные копи, возводили на реках водяные мельницы и т. д. Как бы сказали сегодня, монастыри были одними из главных центров технических инноваций.
@темы: литература, MANUAL
-
-
09.01.2019 в 20:38